Хроники Навь-Города

— Господин зовёт тебя, человек, — сказал паладин, продолжая кланяться Тому, Кто Был За Дверью.

Что ж, посмотрим, что это за господин такой.

Дверь была высока настолько, что Фомину даже в голову не пришло склонить её, голову то есть. Как всякий уроженец Марса, был он высок, потому на «Королёве» приходилось стеречься, вписываясь в проёмы. Да и каравеллу строили традиционно, стараясь в малом вместить многое. Но эта внезапно появившаяся дверь была из другой верфи, верфи, строящей роскошные яхты для гигантов.

Фомин вошёл внутрь.

Он был готов к тому, что увидел. И следы уж больно говорящие, да и все предшествующие события проявились в сознании чётко и контрастно, прогоняя таинственность и показывая, что иначе и быть не могло, начиная от гибели доктора Гэрарда и кончая развороченной грудью стюарда. Потому он не вздрогнул, не охнул, даже не побледнел (тут, правда, поди, проверь), а молча отвесил дипломатический полупоклон.

— Ты хочешь стать нашим слугой? — не спросил, констатировал Зверь, не поднимаясь с лежанки. Голос его вязкий, граммофонный опутывал Фомина, лишал воли. Как в кошмарном сне — хочется бежать, а ноги не несут. Бежать он, впрочем, не собирался, но и руки не слушаются. Тетраплегия.

— Нет, — сумел-таки выговорить он. Язык ворочался туго в отличие от мыслей.

— Быть нашим слугой — великая честь для человека. Ничего, позже поймёшь. А сейчас ты должен научиться управлять каравеллой.

— Всего-то?

— Ты ведь желаешь вернуться на Землю?

— Да.

— Глупые рабы взбунтовались. Я их наказал. — Глаза Зверя загорелись красным огнём. Не злобно, просто — световой рефлекс. Оптика-с. Куда красноречивее была запёкшаяся на морде кровь. Стюарда? Навигаторов? Хранителя Туглона?

— Ты иди, — проворчал Зверь, — иди. Работай. У тебя много работы. И если ты исполнишь её хорошо, то станешь нашим слугой. Подумай. — Зверь небрежно махнул лапой, и Фомин чуть не закричал от боли: в голову будто метеорит попал.

Но не закричал и правильно сделал — боль тут же отпустила.

Не метеорит. Информационная пуля. Он осознал это уже за порогом логова. Да ещё паладин подсказал:

— Господин даровал тебе знание?

— Давай уж выпьем на брудершафт, бесподобный паладин Ортенборг. А то как-то… режет ухо.

Понял паладин, нет, но в кают-компанию за Фоминым пошёл.

— Похоже, до конца плавания нам придётся обходиться без прислуги. — Фомин отыскал в буфете штоф аквавита, большие, пятиунциевые, бокалы и налил щедро себе и паладину. — Ну, на брудершафт, до дна!

У Фомина «до дна» получилось легко и естественно, паладин же осилил «брудершафтские сто пятьдесят» не без труда. Ничего, брат, привыкнешь.

Фомин уселся в кресло: во-первых, торопиться выполнять команду Зверя как-то рыцарю и не пристало, а во-вторых, нужно было переварить то, что Зверь вложил ему в голову. Новое знание. Которое от старого не отличишь. Впечатление, что он знал о тарках давным-давно, с первых дней жизни. Ладно, проведём смотр.

Итак, миллионы лет на Земле существует разумная раса. Не людей, нет. Зверь и ему подобные — вот кто истинные хозяева планеты.

Морфологически Звери (самоназвание — тарки) более всего напоминают медведей, но разница между Зверем и обычным медведем куда больше, нежели между человеком и мартышкой. Давным-давно появился вид медведей (поначалу ещё медведей), который охотился за добычей, гипнотизируя её, подавляя волю ментальной силой. В процессе развития и отбора способность эта развилась настолько, что мозг стал разумным, разумным по-настоящему. Тогда и возникла раса тарков. Способность перемещения в четвёртом измерении — лишь одна из граней подлинного разума. Тарки не нуждались в машинах — их цивилизация была природной, биологической. Жили они в пещерах, как поверхностных, так и глубинных. Дабы получать вкусную и полезную пищу гарантированно, тарки завели стада домашних животных. Со временем они заметили, что под влиянием ментальных полей у этих животных появились зачатки разума. Отчасти из любопытства некоторых животных решили перевести из разряда пищи в разряд слуг — обустраивать пещеры, ухаживать за стадами, наконец, просто развлекать. Особей негодных и невкусных изгоняли на поверхность — пусть живут, как могут, в поте лица добывая пропитание и страдая от непогод, лютых зверей и капризов судьбы.

Мы, то есть люди, и есть те самые животные. Цивилизация наша для тарков представляет не большую ценность — или помеху, — чем муравейник. Но ему, Фомину, выпал шанс стать муравьём излюбленным, приближённым, допущенным к приделам алтаря. Власть над обыкновенными людишками, а более того — знание, дающее способности самые необыкновенные. Умение проходить сквозь преграды. Левитировать. Путешествовать в Межмирье. Вселяться в иные тела. Жить пятьсот лет — или тысячу, насколько хватит терпения. И это лишь обёртка, кожура, цветочки. А дальше…

Странно, как он раньше не понимал, насколько жалка жизнь дикого человечка и как велико счастье служить Зверю.