Хроники некромантских будней (СИ)

Проклятые безбожники, беспечные и наивные в своём высокомерии, затаились в своих норах, не ожидая увидеть на их порогах мрачную армию немёртвых.

— Никакой пощады, — приказ иерофанта — закон, и вампиры скалятся, предвкушая богатый пир. — Тех, кого можно, поднимайте, остальных отпускайте к Асхе.

Солнце всходит в зените, налитые колосья тяжело оттягиваются к земле, и на косе жнеца играют золотые блики — крепостные стены пограничного городка падают, и по его улицам стекают реки крови, окрашивая песок пустыни в багряно-алый.

Первым гнев Анастасии на себе чувствует Дом Химера. Зажравшиеся жирные маги, привыкшие к роскоши и разнеженности, становятся лёгкой добычей для армии немёртвых. И богатым пополнением, занимающим своё место в рядах упырей и костяных воинов.

Ведь кто сказал, что супруга Жнеца Душ не знает, что такое жестокость? Кто сказал, что она не стоит своего мужа так же, как и он её?

Глаза Анастасии пылают яростью и гневом, она без колебаний ведёт свои войска в бой. Один город падает к её ногам за другим, и всё, что за собой оставляет безжалостная Жница, — реки крови да безжизненные руины. Запах и дух Смерти, перебить который более никто и никогда не решится.

Магию могущественного опытного повелителя смерти не способно остановить никакое колдовство, и она собирает богатый урожай. Пожинает души, словно спелые колосья во время жатвы, сеет ужас и страх в рядах противника и оставляет после себя лишь пепел и прах некогда процветающих городов.

Пока легионы немёртвых продолжают свой безостановочный марш вперёд.

Под стенами столицы их встречает объединённое страхом и спешкой войско. В его главе стоит Первый в Круге, и в его глазах Анастасия отчётливо видит страх. На её же бесстрастном холодном лице губы кривятся в ухмылку, а ледяной вкрадчивый голос острым клинком прорезает раскалённый безжалостным солнцем воздух.

— Я Анастасия Грифон! Я иерофант Культа Паука! Я Жница Асхи! Я супруга Вейна, Жнеца Душ! Я ваш приговор и я ваша смерть! Я ваша безысходность! Я ваша вечность! — пылающие зелёным ядом Матери Намтару глаза сверкают предзнаменованием, мрачной неизбежностью, и нежить несокрушимыми легионами идёт в бой.

Войско безбожников истлевает на глазах — кто сказал, что за годы нежизни и спокойного управления Культом Анастасия растеряла все свои способности? Кто сказал, что перестала быть несокрушимым полководцем, не знающим ни пощады, ни сострадания, а только лишь долг и священную отплату? В конце концов, кто сказал, что за все эти годы, она перестала быть Жницей Асхи, достойной супругой Жнеца Душ, наравне с ним идущей в бой?

Анастасия сверкает глазами и растягивает губы в оскале — разбитые остатки гадких безбожников бегут, и несокрушимые легионы немёртвых берут в осаду процветающую столицу некогда великих Семи Городов.

— Мы — нежить, — её голос мистическим эхом разносится по всему городу. — И нам не страшны голод и болезни; мы не знаем усталости и лишений. Мы можем стоять здесь бесконечно долго, пока вы не удовлетворите все наши требования, ведь впереди у нас — вечность! — холодный жёсткий голос звучит словно приговор. Он заглушает завывание ветров пустыни, и пылающие зеленью яда Матери Намтару глаза на долгие годы становятся самым страшным ночным кошмаром для выживших безбожников.

Жутким назиданием и кровавым напоминанием — никогда не бери больше того, что можешь унести.

Жутким назиданием и кровавым напоминанием — служители Асхи всегда возьмут взамен столько, сколько было взято у них самих.

Жутким назиданием и кровавым напоминанием — справедливость всегда будет торжествовать.

И неважно, что пьедесталом её станут чужие кости и кровь.

========== Хроника восьмая (аутро). Неизбежность последствий ==========

В зале Совета Теней было темно. За окном уже давно опустилась ночь, и лишь редкие ещё не оплавившиеся свечи освещали мрачное пустое помещение. Статная величественная фигура, облачённая в тёмные одежды, стояла напротив широкого витражного окна, которое было настежь распахнуто, пропуская внутрь ещё тёплый ночной воздух ранней осени. Обманчиво молодая и вечно юная девушка вглядывалась во мрак пристальным взглядом прищуренных ярко-зелёных глаз. На её красивом бледном лице застыло жёсткое равнодушие и хладнокровное спокойствие. Безучастное безразличие и холодный покой — маска отнюдь не восемнадцатилетнего подростка, коим юная дева казалась на первый взгляд, но умудрённой жизнью и закалённой боями женщины, повидавшей на своём веку слишком много.

Карканье ворона отвлекло Анастасию от тяжёлых дум, в которые она погрузилась против воли. Прикрыв глаза, иерофант отвернулась от окна и посмотрела на птицу, сидящую на стеллаже и склонившую голову набок, взирая на хозяйку.