Хроники Неронии. Конец эпохи "Благоденствия". Книга I

- Наши расы самой судьбой предназначены к тому, чтобы жить в мире и добром согласии, - продолжал между тем посол. – Эльфам не нужны наши голые степи, а нашим коням тесно в ваших лесах. Что нам делить? Из-за чего враждовать? Хан Буюрук - мудрый правитель. При нем наши молодые воины уже три года не ходят в набеги, но зато наши торговцы со своими караванами стали желанными гостями во всех пяти королевствах и даже у гномов. Почему же мы до сих пор покупаем ваш великолепный шелк через людей? А вы почему только у них же можете получить наши теплые шерстяные ткани и мягкую кожу? Хан Буюрук предлагает наладить прямую торговлю между нами. Так и вы, и мы получим желаемое гораздо дешевле.

- Твои слова ласкают мой слух, посол, - вымолвил, не верящий своим ушам, Люминас. – Хан Буюрук, действительно, очень мудр, и мы в ближайшее время обдумаем его предложение, и не сомневаюсь, что ответим согласием. Но скажи мне, - тут эльф пристально посмотрел на посла. – Означает ли описанное тобой миролюбие хана, что он прекратит любые набеги?

Этого вопроса посол ждал и был готов дать на него ответ. Собственно, именно этот вопрос и ответ него и должны были стать самым важным и тонким моментом его миссии.

- К сожалению, не сразу, повелитель эльфов, - с грустью ответил он. – Как ты знаешь, степь веками живет войной, и ни один хан не удержится в седле, если запретит молодым воинам брать добычу. Лишь с большими усилиями хану Буюруку удается удерживать своих нукеров от набегов уже целых три года. Став каганом, он не сможет сразу изменить наши традиции. Для этого потребуется жизнь целого поколения. Но именно этого хан и желает всей душой. Он мечтает, чтобы степь жила в мире, выгодно торгуя, пася скот и беря от щедрой природы, а не от соседей то, что нужно оркам. Но, повторюсь, сразу это сделать невозможно.

- И поэтому? – не утерпев, вступил в разговор Минтрэс, который уже начал догадываться, что последует дальше.

- И поэтому после курултая каган собирается отпустить воинов степи в большой набег на пять королевств. Наиболее верные старым традициям в этом походе могут погибнуть под стенами замков, но зато остальные вернутся в родные кочевья с такой богатой добычей, которая позволит больше не воевать на протяжении двух десятков лет. За это время хан Буюрук планирует взрастить в степи семена мирной жизни. Это будет большой набег, но последний.

- И конечно, твой хан хочет заключить с Эльфарой вечный мир до этого набега? – спросил Люминас.

- Конечно, мудрейший из эльфов, - ответил посол, постаравшись придать своему лицу добродушно лукавое выражение. – Зачем эльфам вмешиваться в чужую войну и рисковать своими жизнями ради людей, от которых вы видели много обид? Это они пытаются захватить ваши леса, они не дают вам напрямую торговать с гномами или нами. И даже добавлю, что это они натравливают на вас отдельные племена орков, - решил использовать посол ту ложь, которую ему посоветовали включить в эту часть речи перед отправкой к эльфам.

- Что ж, мы услышали тебя, посол, - промолвил, завершая аудиенцию, Люминас. – Отдохни у нас в гостях до завтрашнего дня, а мы пока подготовим ответ твоему хану и соберем для него достойные ответные подарки.

« Уфф, - с облегчением выдохнул посол, покинув зал приемов. – Кажется, справился. Теперь хан Буюрук возьмет телохранителем моего сына, а моей отаре совсем не помешают обещанные за успешные переговоры пятьдесят овец. Не говоря уже о том, что с меня не сдерут заживо кожу. Уфф..».

Седмица перед отправкой в посольство была для Тулуя самой тяжелой в его жизни. Не выпуская его из своей юрты, проклятый шаман Тигай буквально вбивал в него все, что он должен будет сказать властителю эльфов. Тулуй путался, сбивался, не мог понять и переспрашивал:

- А хан, правда, хочет, чтобы орки стали мирными?

- Идиот! – орал на него шаман. – Нет, конечно. Но тебе надлежит так сказать эльфам.

- И мы не пойдем теперь в поход на эльфов, когда разгромим людей? – опять не мог поверить Тулуй.

- Пойдем, плешивый ты баран! – замахиваясь на Тулуя посохом, в пятый раз уже отвечал на этот вопрос шаман.

- А как же вечный мир? Слово хана? – снова недоумевал будущий посол.

- Это военная хитрость, - устало отвечал шаман.

И все повторялось сначала.

Когда вся речь и возможные ответы на вопросы эльфов, которые, по мнению шамана, те могли задать, были Тулуем, наконец, выучены, и многое из того, что ему втолковывал шаман, пожилой орк даже смог понять, восхитившись в очередной раз несравненной мудростью своего хана, его мучитель перешел к тому, как надлежит себя вести у эльфов. Как кланяться, улыбаться, кивать, даже – как ходить. Откуда шаман, ни разу в жизни не покидавший степь, сам все это узнал, Тулуй представить не мог. О главном советнике хана - Тени он не знал.

Точку в его обучении, которое больше походило на дрессировку собаки, поставил Буюрук. Зайдя в вечер перед отправкой посольства в юрту шамана, он, сверля Тулуя взглядом, сказал:

- Справишься – твой сын будет в моей личной сотне, а ты получишь пятьдесят овец. Не справишься – кожу с живого прикажу содрать. Понял?