Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

Нгуин-Кель осторожно ощупывала рёбра Лиса в поисках повреждений, а тот уже мурчал ей что-то ласковое. Уна сцепила руки в замок, но не изменилась в лице; они с лордом Ривэном молча ждали, когда слова конелюдей будут переведены. Тим, юркий, как зелёно-рыжий зверёк, уже успел обойти всё нехитрое жилище целительницы, потрогать плошки, травы и котелок. Его личико казалось разочарованным: обидно, должно быть, когда покидаешь родную страну чудес, чтобы натолкнуться на обыденность.

Светло-карие глаза кентавра расширились - искренне и сильно, как у ребёнка; ещё чуть-чуть, и займут пол-лица. Шун-Ди никогда не мог устоять перед таким взглядом. Кем бы ни был этот Фарис-Энт, от него веяло добротой - так тепло, что трудно было поверить. Напряжение не отпускало Шун-Ди: он всё ещё был натянут, как струна, и готов в любой момент защищать от новых атак Лиса или Уну; но здесь, под ивовыми прутьями, среди запаха трав и цветов (скромный букетик клевера лежал рядом с плошками Нгуин-Кель), это напряжение переносилось легче, чем снаружи.

- Несколько лун?! Невероятно! У тебя большой дар, человек с востока. Ты не должен запускать его. Прости, - спохватился Фарис, отступая на полшага; его улыбка стала растерянной. - Я допустил бестактность. Конечно, у всякого свой Гирдиш, и решать тебе. Но я не встречал никого, кому наш язык дался бы столь быстро. И, похоже, - он указал глазами на Тима; тот как раз сосредоточенно нюхал то клевер целительницы, то увядшую кувшинку, которую достал из кармана (в карманах у него всегда обнаруживалось всё что угодно - сокровища, составом пестрее легендарных кладов). Делал он это серьёзно, будто учёный шайх, проводящий сопоставительный анализ, - этим твой запас не ограничивается?

Лис зашипел во второй раз, уже громче; травяная кашица, которую Нгуин-Кель накладывала на его синяк, наверное, была жгучей. На секунду Шун-Ди показалось, что он и сам ощущает боль.

- Ах, разумеется, нет! - прощебетал он. Что ж, болтовня - не худший способ отвлечься. - Наш путешественник с переменным успехом понимает русалок, а ещё свободно говорит с частью моего народа и народа вот этого очаровательного столетнего сорванца.

- Мне сто четыре, - с достоинством заметил Тим.

- Сточетырёхлетнего, - послушно исправился Лис. - Как бы там ни было, мы все за взаимодействие культур. Мирное взаимодействие. А я так вдвойне за, - он улыбнулся Нгуин-Кель ещё шире - а может, просто щёки свело оскалом от боли. - Это ведь прекрасно - когда все вокруг такие разные. И тебе, Шун-Ди-Го, неплохо удаётся роль посредника, что бы ты там ни думал.

Посредника, не участника. Конечно. Всё как всегда. Он способен перевести слова Лиса, но не спасти ему жизнь. Присутствовать при переговорах Уны, но не определять судьбу Великой войны.

Почему-то у Шун-Ди создалось впечатление, что Фарис-Энт угадывает ход его мыслей. По крайней мере, на лице кентавра проступило сочувствие.

Уна раздражённо вздохнула и скрестила руки на груди.

- Для смертельно раненного он слишком разговорчив. О чём шла речь?

- О языках Лэфлиенна. И о... - Шун-Ди поперхнулся, увидев, как Лис в новой (настоящей ли?..) болезненной судороге якобы случайно задел пушистую косу Нгуин-Кель. Та спокойно отстранилась. Всё-таки невозмутимость женщин-кентавров удивительна. - О взаимодействии культур.

- Вот как? - Уна хмыкнула. - Значит, Лис точно здоров. Мы теряем время.

Она боится, что за несколько часов, нужных Лису для восстановления, положение дел в Ти'арге или с её отцом сильно изменится?.. Шун-Ди готов был взорваться и едва сдерживался. Странно: подобной злости к Уне он никогда не испытывал... Это всё усталость и проклятые копыта Лурия-Гонта, да помилует его Прародитель.

Словно защищая Уну, лорд Ривэн встал между ними.

- Отчасти это верно, Шун-Ди. Пока уважаемая целительница занимается Лисом, мы могли бы пообщаться с тем, кто тут главный, и сказать, что прибыли без угроз... Ну, и о проводнике к драконам, в котором нуждаемся, конечно.

Фарис-Энт как раз в этот момент взглядом попросил у Уны разрешения коснуться Инея. Та, помешкав, кивнула; кентавр наклонился и трепетно, кончиками пальцев притронулся к шишковатому серебристому лбу. Шун-Ди помнил наощупь, что чешуйки там - маленькие и тонкие, а кое-где пропадают совсем, оголяя дымчато-серую кожу. Иней недовольно заурчал, но не стал ни кусаться, ни дышать паром: высшая степень благосклонности.

- Знаете, милорд, мне кажется, что проводника мы уже нашли... Но хорошо бы ещё выяснить, почему в этом садалаке так ненавидят Двуликих.

- Разве это не свойственно всем кентаврам? - едко спросила Уна. Кулон, зачарованный русалками, сурово синел у неё на груди, как предгрозовое небо. - Даже для меня это очевидно.

- Свойственно, но они никогда не позволили бы себе напасть на гостя. Кем бы он ни был, - Шун-Ди помолчал. - Статус гостя садалака свят. Для них это так же немыслимо, как для тебя - остаться здесь подольше ради Лиса.

Уна побледнела и отвернулась. Лис, скрытый под заботливой вознёй Нгуин-Кель, драматично цокнул языком.

- Не суди о том, чего не понимаешь, Шун-Ди-Го. Никогда не суди.