Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

ГЛАВА XXXV

Альсунг, наместничество Ти'арг. Академия

Осень тянулась ненастная, с грозами и дождями - тоскливая, как погребальный плач. Наместнику довелось побывать, естественно, на многих похоронах, где ушедшего чествовали по традициям веры в четырёх богов: с водой Льер, огнём Шейиза, птичьим пухом Эакана и землёй старухи Дарекры - и он никогда не понимал, зачем и без того мрачный обряд дополнять обязательными плакальщицами. Их вой казался ему ещё более отталкивающим, чем зарезанные утки и козы, которых своим богам подносят альсунгцы.

Редкое исключение.

Нудные дожди, кроме всего прочего, ухудшали самочувствие. Велдакир изменил своим правилам и почти в полтора раза увеличил дозу лекарства, но это лишь ненадолго смягчало боль. Он старался меньше ходить; всех гостей, послов и просителей принимал сидя, надевая дежурную извиняющуюся улыбку. А гостей и просителей становилось, увы, с каждой неделей больше: "коронники" распоясались.

По просьбе наместника (он уже и в мыслях не отважился бы сказать: по приказу) Тэска наведался в замки Элготи, Лейнов и ещё нескольких фантазёров, позабывших о том, что такое присяга и здравый смысл. Наведался успешно. После происшествия с молодым Нивгортом наместник предпочитал не вдаваться в подробности; ему достаточно было коротких новостей. Барс сделал то, что должен был сделать, оставив корону вне подозрений. Это главное.

Правда, подобраться к Иггиту Р'тали - судя по всему, "преемнику" Каннерти (преемнику - неужели им самим не смешно?..) - оборотень не рискнул. Велдакир не просил его убивать, но даже собрать побольше сведений не получилось: коротышка засел в своём горном замке и редко покидал его, окружив себя немыслимым количеством охраны. Досадно. Впрочем, лучше оставить в живых его, чем рисковать Тэской. Один мало что меняет.

Мало что меняют глазные капли, когда поражён зрительный нерв - как когда-то у бедняги Дорвига. Или соблюдение чистоты, когда человек уже заражён чумой.

Или лекарства - в его собственном случае. Когда опухоль разъедает уже всю правую сторону утробы (наместник был почти уверен, что при желании может вычислить место, где заканчиваются её владения), а число отмеренных себе лет приходится отстранённо уменьшать с каждым днём. Уменьшать до месяцев.

Помимо прочих дурных новостей, Тэска сообщил, что крестьяне лорда Алди - того самого, чей фермер приходил к наместнику с жалобой об опозоренной дочери - примкнули к "коронникам", раздобыли где-то мечи и убили лорда вместе с охраной. Слуги не защитили его. Редкий, похоже, был подонок и пьяница; но всё равно обеспечен большой скандал. Наместник знал, что ему не избежать столкновения с двуром Браго, если эти двое действительно были приятелями. А следовательно, и с самим Хавальдом.

Жаль, что он не верит в богов и не может молиться.

Чтобы немного разбавить всё это, наместник принял давнее предложение из Кезорре: на пару недель приютил у себя менестреля. Велдакиру редко удавалось наслаждаться музыкой, в особенности хорошей, и он оправдал это как неуклюжую попытку себя побаловать. В конце концов, он уже стар, а старики имеют право почудить - хоть в быту, если не в политике.

Менестрель оказался типичным кезоррианцем: высоким, смуглым, но не до бронзовости, с профилем портрета и ухоженной бородкой. Ненавязчиво подыгрывая себе на лире, он пел о любви простого рыцаря к Интерии, королеве Ти'аргской; о кезоррианском волшебнике и о зачарованном хрустальном замке, который тот возвёл в память о своей погибшей невесте; о злосчастной судьбе и смерти короля Конгвара, развязавшего Великую войну. Негромкий шёлковый голос вселялся то в миншийского эйха, слушающего соловья в розовом саду, то в дракона, что в полёте сжигает торговый корабль. Иногда певцу аккомпанировал мальчик-флейтист, приехавший с ним вместе; песни-разговоры - чирчулли - они пели дуэтом, и два голоса, повыше и пониже, сплетались в изящный узор.

После вечернего часа музыки наместник полюбил беседовать с кезоррианцем. Тот был далеко не глуп, но простодушно открыт и влюблён в жизнь, как подросток. Академия восхищала его не меньше Вианты (ныне - Города-у-Красной-реки), северный эль - не меньше ароматных вин урожаев Ариссимы, грубоватая ти'аргская кухня - не меньше фигурных фруктовых десертов и неповторимых южных закусок из сыра, тончайших хлебных лепёшек и овощей.

- Ах, я был бы счастлив остаться здесь навсегда! - восклицал менестрель, всплёскивая маленькими руками.

Он был готов говорить, не уставая, о чём угодно - не из лести, а просто так, чтобы выразить свою сердечность и порадоваться чужой. Он с участием справлялся у наместника о его здоровье, но через две минуты забывал ответ, переходя на новую тему. Вскакивал и ходил (почти бегал) по комнате, когда пересказывал по ролям поединки рыцарей или увиденные уличные бои; ещё - когда разговор, жаля его, заходил о кезоррианской политике. Менестрель не был сторонником новой власти, установившейся после Виантского бунта, и проклинал "Народных правителей", не стесняясь в выражениях.