Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

Глупые мысли. Запутанные и ни к чему не ведущие. Потирая ноющий лоб перед полурастаявшей свечой на столе (по стенам плясали тени - совсем как в детстве; будто молодая, стройная тётя Алисия сейчас войдёт и примется рассказывать сказки), Уна признавалась себе, что вряд ли когда-нибудь после сможет спокойно смотреть на ежевику. Особенно после тех писем: дерзкого бунта Индрис и другого послания, которое наверняка сжёг до тошноты честный Бри. Наверняка - поскольку она не спрашивала.

Мать обижена на неё. Она вообще едва с ней разговаривает после Риарта, отца и дяди. После того, как начались занятия магией.

Мать обижена и боится. Как и дедушка, как и дядя Горо (хотя её бы точно не порадовало такое сравнение), она боится всего, что связано с колдовством. Бояться собственного ребёнка... Должно быть, это больно и унизительно.

И менее закономерно, чем бояться собственной матери. Менее нормально. То есть - страшно или смешно.

А теперь, наутро, ещё и приехал друг Индрис. Непонятно, как он так быстро добрался до Кинбралана; а впрочем, понимать и не нужно - Отражение есть Отражение... Хвалёный мастер Нитлот оказался тщедушным и нездоровым на вид, лопоухим, а ещё с огромной плешью - почти лысым. Более неказистым, чем профессор Белми; вообще он чем-то сильно напомнил Уне профессора, разве что с более водянистыми и неопределёнными чертами лица. Встречая его внизу (лёгким, но благосклонным кивком-полупоклоном, как ти'аргской леди подобает встречать незнатного гостя), Уна с трудом скрыла разочарование. Индрис ведь говорила о нём как о превосходном волшебнике, о боевом маге - а тут... Ни её собственной смеси игривости и опасности, ни мрачного величия лорда Ровейна на портрете. Сутулый и уставший, побитый жизнью человек.

То есть - не человек, разумеется.

Мастер Нитлот спешился, неловко поклонился, взглянул на неё сквозь дождь. Его балахон насквозь промок; капли серебристо мерцали на рамке зеркала, видневшегося из-под плаща. Лошадь, точно по заказу, была мышастой и пожилой, слегка хромавшей. Её увёл Бри: он теперь всё чаще заменял старого конюха, имевшего не меньше бед со здоровьем, чем привратник.

А возможно, всё дело в Эльде - невесте Бри и дочери конюха.

Ну уж нет. С какой стати ей, Уне Тоури, думать об этом?

Мать не вышла встречать "ещё одного колдуна", сославшись на непогоду и головную боль. Осознав всю важность своей роли, Уна выпрямилась и натянула на лицо вежливую улыбку. Она обязана показать себя и семью Тоури с лучшей стороны - пусть все участники сцены и стоят на заднем дворе, пасмурным утром, по щиколотку в грязи.

- Мы рады приветствовать Вас в Кинбралане, господин Нитлот. Будьте почётным гостем в этом замке, и да хранят Вас боги.

Она всего лишь сказала то, что полагается - отчего же он так смотрит на неё?.. Почему он замер, сморщив свой мелово-бледный нос, широко распахнул глаза и с места не двинулся, словно увидел что-то небывалое?

Из-за долгого молчания Уне вскоре стало неловко. Она ещё раз поклонилась и отступила на полшага. Индрис, вполголоса убеждая в чём-то своего приятеля, схватила его за предплечье и чуть ли не силой увела в конюшню, следом за Бри. Мастер Нитлот даже на ходу не сразу сумел оторвать взгляд от Уны - за всё это время он, кажется, ни разу не моргнул.

Уна никогда в жизни не подслушивала. Но всё ведь случается впервые, не правда ли? И заклятия, и подслушивание, и убийство. Эта мысль заставила её нервно усмехнуться, дрожа под мокрым плащом. Подумать только - стоит под дверями конюшни и слушает фразы на чужом языке, как любопытная служанка или крестьянка... Или как дочка конюха.

Уходить ей не хотелось, да и силы воли, пожалуй, не хватило бы.

Мастер Нитлот повторил свою мелодичную фразу - она ещё одним потоком вписалась в дождь. Что это, шаги?.. Уна оглянулась; нет, послышалось. Хорошо, что Гэрхо не вышел встречать земляка - по ночам он всегда гуляет или колобродит со слугами, а потом спит до полудня. Как никогда кстати.

Индрис, отвечая, перешла на ти'аргский. Уна подобралась: подозревает ли колдунья, что она не ушла, что осталась во дворе и делает такую мелкую, постыдную пакость?

Скорее всего, да. Её, Уну Тоури, с недавних пор и не в таком легко подозревать.

- Поразительно? Что такого уж поразительного, Нитлот? Я же предупреждала тебя, - протянула Индрис с ленивым, дружеским упрёком. - Мог бы, между прочим, сдержаться и не пугать девочку. Она теперь подумает невесть что.

- Но ты видела? О Хаос, Индрис, ты тоже это видела?! Мне не мерещится?

Индрис раздражённо фыркнула.

- Как мальчишка, в самом деле... Что с тобой стало? Тлетворное влияние Ингена Дорелийского? О да, я это видела. Больше того - я с этим уже третью неделю, к твоему сведению, занимаюсь магией.

Уна почувствовала, как вспыхнули щёки. Стало по-детски обидно.

- Я не хочу сказать... Не х-хотел сказать, - маг перевёл дыхание - наверное, чтобы не начать заикаться, - ничего дурного... Но её Дар очень силён. Я почувствовал его уже на мосту, а такое редко бывает.