Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

Интересно, как бы лорд Заэру отреагировал на прямой вопрос - такой, какой Уна отважилась швырнуть в тётю Алисию и отца (лорда Дарета - нет, не смей): "Расскажите, каким он был"? Вздох, закрытое руками лицо, скупая влага в уголке карего глаза?.. Хотелось и плакать, и смеяться от этой мысли. Проклятое вино.

Самое странное и жуткое: ни один из ответов не приблизил Уну к подлинному пониманию. Она всё ещё не видела, не ощущала, каким был лорд Альен - несмотря на беспредельную любовь к нему окружающих или на беспредельную же ненависть.

А поскольку Уна Тоури привыкла добиваться решения задачек, это злило её. Он злил её.

Он будто играл с ней - даже не зная, даже из тех неведомых краёв, где теперь находился. Из неведомых, укрытых под осинами и тёрном пластов памяти.

- Но, если дело касалось Хаоса, это ведь наверняка было... - Уна кашлянула и ощутила отдающий вишней запах вина на ладони. Лорд Ривэн не сводил с неё глаз. - Были особые причины, чтобы остановить выбор именно на нём? Кто-то и почему-то наделил его такой силой. Он сделал что-то исключительное?

Лорд развёл руками, а забавно подвижными бровями изобразил (на этот раз - всё-таки слишком старательно) растерянность.

- Я мало понимаю в магии, миледи. Можно сказать, ничего не понимаю. Лорд Альен начал свой путь и свои... кхм... изыскания в этой области задолго до нашего знакомства.

Что же он пытался совершить? Чего хотел? Чего-то странного. Ненормального. Недозволенного.

Лорд Альен занимался изысканиями - и однажды перешёл черту, выпустив на свободу Хаос. Всё сходится, это отлично вписывается в его портрет. Но... Уна сейчас согласилась бы повторить "ночь в ежевике" или провести неделю за вышиванием под надзором матери, лишь бы узнать, что конкретно было за этой чертой и что подвело к ней. Мать?.. Нет, едва ли ей известно. Не такие у них, судя по всему, были отношения.

А вот лорд, скорее всего, знает. Знает и молчит.

Уна прикусила губу, и человек напротив тут же сделал то же самое - будто двойник в зеркале. Губы у лорда Ривэна были по-мальчишески пухлые, а линия его рта снова (к глубокому сожалению) напомнила Уне о Бри...

Она тряхнула головой и поклялась себе никогда больше не прикасаться к вину перед важными разговорами. Можно было и догадаться, что тут её опыт несопоставим с опытом матери или лорда Заэру.

- Я немного знаю о Цитаделях Порядка и Хаоса. Моя... - она вовремя осеклась, чтобы не сказать "наставница", - знакомая из Отражений рассказывала мне. Правда, я считала всё это красивой легендой.

- Я тоже, миледи, - с улыбкой заверил лорд Ривэн. - Очень многое я считал лишь легендами до того, как встретился с Вашим дядей. И края запада в том числе. И кентавров, и русалок... - он вздохнул. - И драконов с оборотнями. Но они реальны не менее, чем Цитадели и другие миры, как выяснилось. Мне оставалось только смириться.

Мать с принуждённой улыбкой потёрла висок; блики света из-за занавесок жемчужинками легли на её холёные ногти. Ей явно было неуютно среди такого количества книг, карт Обетованного, толстых свитков с письмами и просто странных вещиц, от которых кабинет лорда Ривэна распирало изнутри. А от упоминания русалок и драконов у неё наверняка и вовсе свело скулы... Терпкая горячка вина проползла глубже в живот, и Уна ощутила что-то вроде злобной радости. Ей хотелось, чтобы лорд Ривэн говорил о магии как можно больше. Хоть она и обещала матери молчать о своём Даре и не надевать в стенах Заэру зеркало (без него Уна уже чувствовала себя не то чтобы голой, но как бы с неким изъяном - в дырявом, к примеру, чулке) - пусть, пусть говорит подольше о Порядке и Хаосе, о загадочных жителях западного материка, о полулюдях-полуптицах, для которых слова заменяют трели, и о светящихся в темноте цветах... Даже песни менестрелей, редких в Кинбралане гостей, не пробуждали в ней такой жажды.

Но лорд Ривэн упрямо не вдавался в подробности, а о похождениях своего примечательного друга упоминал лишь в крайне общих чертах. Это распаляло ещё сильнее. Уна не первый час слушала его, цедя вино и похрустывая горьким невкусным печеньем (а что вообще вкусно в Дорелии, кроме яблок и сидра?) - слушала, не получив и половины того, за чем пустилась в утомительную и нежеланную дорогу. Того, из-за чего некогда было сидеть дома, предаваясь скорби.

Того, что не могла дать ей мать.

Лорд Ривэн обожал его. Это очевидно. И в столе он мнёт, скорее всего, что-нибудь из его вещей. Такие непосредственные люди склонны хранить их; а забитый статуэтками, миншийскими ароматическими свечами, разномастными монетами и кошельками (кошельки? вот это уже необычно) кабинет, к тому же, намекает на натуру сороки-коллекционера... Лорд Ривэн взволнован и рад (действительно рад, как бы дико это ни звучало) видеть её, Уну. Она принесла с собой времена, памятью о которых он, может быть, жил все эти годы - отогревая дыханием в зимние морозы, лелея в сердце собственные терновые шипы. Теперь Уне было более чем знакомо такое состояние.