Хроники одного заседания. Книга вторая

И Марк уже приготовился укорить этого Паоло за его жлобство или снобство, – Марк ещё толком не выяснил для себя, что лучше для него подходит – на которые как оказывается так падок Паоло, как вдруг он замечает, что этот Паоло, о котором он по большому счёту, не так уж и много знает, чему не способствует недавнее знакомство, как-то странно смотрит на эту ложку.

– Так он что, мистификатор, и хочет силой мысли согнуть ложку? – а вот сейчас Марк действительно заволновался, правда не за Паоло, а всего лишь за такую изящную ложку. Ведь окажись этот мистер Паоло на самом деле мистификатором, то он и вправду согнёт ложку, а не окажись, то он всё равно её согнёт, но только в приступе гнева на слабость своей мысли, даже не способной согнуть какую-то ложку.

Но мистер Паоло до чего же изворотливый и непредсказуемый для Марка тип, и он и ложку не гнёт, и в припадке бешенства не взрывается, а всё сидит в одном положении и свою неизвестную для Марка линию гнёт. И уже теперь Марк, было собрался нервно взорваться, и вопросить этого странного мистификатора, мистера Паоло, что это ещё за фокусы такие, и не надо только ему втирать, что он через зеркальную поверхность ложки ведёт своё наблюдение за объектом, как появление в ресторане новых посетителей, отвлекло на себя всё внимание, как Марка и его напарника, так и другие вовлечённые в этот процесс наблюдения лица.

И хотя отвлечь ваше внимание может и всякий пустяк, как та же муха, сующая свой жужжащий нос, куда не просят, вам под нос, всё же это была не муха, а люди. А им в отличие от мухи, понадобится гораздо больше приложить усилий, чтобы перевести человеческое внимание к себе. И тут одного вызывающего внешнего вида явно будет недостаточно. Ведь в наше время своим внешним видом удивить совершенно не представляется возможным, и какое бы нагромождение удивительных вещей на себя не надевали современные модники, всё это вызывает лишь желание потребительского и отчасти сексуального свойства.

Впрочем, вошедшие люди, хоть и придавали немалое значение своему гардеробу, пошитому, если не в лучших, так в практичных ателье города, всё же не это привлекло к ним внимание. А вот то, что в их взглядах на окружающий мир и в особенности главную его часть, людей, сквозило что-то совершенно незнакомое, практически чужеродное, то это-то, и притягивало к ним взгляды уже занявших свои места посетителей ресторана.

– Это тот самый. – Тиша мог об заклад побиться за то, что он это услышал. После чего он принялся соображать, а чтобы это могло значить. И кто это такой, тот самый? На что, конечно, вот так сразу и не ответишь, а приходиться дополнять свои знания из внешних источников, а для этого приходится вести своё наблюдение за вошедшими людьми. Где один из них был самого обычного, среднего возраста человеком, тогда как его товарищ, в отличие от него выделялся, не просто в сильную, а в могучую сторону.

И глядя на него складывалось такое странное ощущение, что стоит только ему полной грудью вздохнуть, как помещение ресторана окажется в аномальной без кислородной зоне, что вызовет кратковременные обмороки у легковерных дам и временную потерю себя в пространстве людей с более крепкой психикой. О чём скорей всего подспудно догадывался, а может и знал этот могучий человек, раз он так широко и приветливо всем улыбался, и пока не спешил таким способом всех склонить в свою сторону.

– Нет прекраснее на свете одежды, чем бронза мускулов и свежесть кожи. – Не громко не тихо, а в самый раз, так чтобы все слышали, сказал этот человек-глыба. Что сразу же разделило посетителей ресторана на две не равные половины. Где женская половина с сожалением была вынуждена согласиться с этим утверждением этого странного, да ещё товарища, человека. Тогда как мужская половина оказалась на распутье своего решения, где желания утвердительного ответа, прерывались на полуслове их возможностями, тоще выглядывающими из костюмов.

– Товарищ Владимир, не так вызывающе громко. – Сказал его спутник товарищ Самоед.

– Я рупор, а он быть не громким, не может по определению. – Усмехнувшись сказал товарищ Владимир. И его спутник, поняв, что слова только усугубляют ситуацию, заговорив ему на ухо что-то, тем самым увлёк своего товарища в обратную сторону, на выход из ресторана, дав возможность посетителям ресторана вздохнуть облегченно.

Между тем пока все были увлечены этим появлением, непонятно для чего сюда заходили, этих людей, человек с длинным носом вдруг передумал пить чай и, сняв с вешалки портплед, вслед за этим вышел из-за стола, и направился к выходу, чем вызвал очередной переполох в стане наблюдателей, ведущим за ним слежку, и не как иначе, по мнению Глеба. Правда всё это замешательство на их лицах и частично в неуклюжих движениях их тел – Марк слишком громко поставил свою чашку на блюдечко, а Паоло выронил ложечку из рук – практически, за исключением всегда такого наблюдательного Глеба, для всех прошло незамеченным.