Хроники пана Бельского. Книга первая. Манускрипт «Чародея»

Богуслав Францевич Харальд иногда, как он сам пояснял, чтобы «стряхнуть пыль с тяжелеющего с годами зада», по утрам становился за стойку буфета кафетерия, и лично обслуживал некоторых избранных клиентов, тех, кто был ему лично приятен, и с которыми ему было интересно общаться. Пан Харальд внешне совсем не походил на кондитера в обычном представлении людей об этих мастерах «вкусненького ремесла». Ростом он был немногим выше среднего, имел сухощавое телосложение, можно даже сказать был худ. На неподвижном лице римского патриция, холодно блестели проницательные глаза, а на тонких всегда плотно сжатых губах изредка пробегала едва заметная лукавая ухмылка. Если бы не сдвинутый позалихвацки на бок белоснежный кондитерский колпак, из-под которого задиристо выбивалась прядь его каштановых уже успевших поседеть волос, пана Богуслава запросто можно было принять скорее за распорядителя похоронного бюро.

Мартин уселся на высокий стул у буфетной стойки, прямо напротив Харальда, постучал костяшками пальцев по отполированной до блеска столешнице, изображая стук в двери, и громко поздоровался.

– И вам здравствовать пан Бельский! Всегда приятно видеть человека в столь прекрасном расположении духа. Вам как обычно – большую чашку кофе, крепкий без сахара, и чтобы вас никто не беспокоил?

– Сегодня, уважаемый Богуслав Францевич, добавьте к нему миндальное пирожное, а также какую-нибудь одну из ваших забавных историй. Не поверите, но с самого пробуждения меня навязчиво преследует желание человеческого общения, я бы даже сказал – теплого участливого общения.

Богуслав Францевич славился не только своими кондитерскими изысками, но и отменным талантом рассказчика всяких баек, вычитанных им в большом ворохе газет и журналов. При этом прочитанное он так смело и главное умело интерпретировал на свой манер – разбавляя, добавляя и приукрашивая по своему вкусу, что после его редакторской правки даже скучные занудные притчи превращались в веселые и поучительные анекдоты.

Харальд подал на серебряном подносе заказанную большую чашку горячего дымящегося кофе с пирожным на блюдце.

– Почему не поверю, наоборот, я вас прекрасно понимаю, Мартин Юрьевич. Природа благодаря прошедшему ливню оживает прямо на глазах, в такую пору самые благочестивые монахи и те своих мыслей страшатся. Обратил внимания на то, как вы мила ворковали с моей служащей в фойе. Ничего не поделаешь, жизнь берет свое, и даже такой сухофрукт как вы, простите за столь откровенное сравнение, пытается зацвести.

– Кстати, пан Богуслав, давно хотел вас спросить – где вы находите для своего заведения столь очаровательных фей? В городе поговаривают, что именно таким не хитрым способом вы и завоевали свою популярность. Мол, большинство ваших посетителей приходят не только ради ваших сладостей, но и ради того, чтобы поглазеть на красавиц, работающих здесь. Я восхищаюсь вашим вкусом, дайте парочку уроков, раскройте секрет, маэстро.

– За секретами и всякой прочей таинственной дребеденью – это, пожалуйста, к масонам. Уроки же вам ещё в гимназии все давно дали. Вот если вас интересует мнение далеко не глупого человека, то могу его высказать вслух, если конечно пожелаете. Я на полтора десятка лет старше вас, а значит, кое в чем, наверное, лучше разбираюсь. Особенно, что касается женщин. И вот почему, мой юный благородный друг. Только с возрастом, к сожалению, начинаешь понимать суть женской натуры. Но самое обидное заключается в том, что к тому моменту, когда ты считаешь, что наконец-то расшифровал женскую душу, – ты так же со всей ясностью осознаёшь, что твои глубокие познания всех её тайн и секретов, если для чего и годятся, так только для передачи их по наследству. Старость, увы, неизлечима. Вот такой парадокс. У меня есть смутное подозрение того, что кто-то умеет здорово веселиться в сотворенном им же мире.

А на ваш вопрос, ответить хочу следующее – самая красивая и желанная женщина всегда живет рядом с вами. Она ежедневно ходит по одной с вами улице, вы не редко её встречаете, здороваетесь порою, но, как обычно занятый мыслями о себе самом, не замечаете тоскующего взгляда и робкой улыбки, предназначенной именно вам. Мы одной земли, и наши женщины рождаются для нас, а мы – для них. В природе нет пустоты и лишнего, в ней всё гармонично и всего столько, сколько надо, не больше и не меньше, даже если нам это совсем не нравиться. Ваша неповторимая, и в тоже время банальная история любви, возможно, живет в соседнем доме. И поэтому перестаньте мечтать о каких-то выдуманных экзотических красавицах, которые якобы обитают где-то за тридевять земель, а точнее только в ваших нездоровых фантазиях. Просто протяните руку, и вы ошалеете от счастья и любви, почувствовав прекрасные формы.

– Как часто руку то протягивать, Богуслав Францевич? В таком деле ошибиться – ой, как не хочется! – подмигнув собеседнику, встрял Мартин.

Пан Харальд прищурился и с ядовитой усмешкой ответил: