Хроники постсоветской гуманитарной науки. Банные, Лотмановские, Гаспаровские и другие чтения

Борис Степанов (НИУ ВШЭ) прочел доклад «Л. М. Баткин в полемике об истории культуры (1960–1970‐е годы)». Докладчик рассмотрел роль Баткина в организации пространства научной дискуссии и его участие в полемике с различными представителями гуманитарного сообщества: со структуралистами, с исследователями риторической культуры С. С. Аверинцевым и А. В. Михайловым, с философами Ю. Н. Давыдовым и П. П. Гайденко. Споры велись чаще всего в пространстве неформальных семинаров, но порой и в печати (например, в «Вопросах литературы»), а после 1989 года, когда начал выходить альманах «Одиссей», — на собственной площадке. Первая дискуссия в «Одиссее» — о личности и индивидуальности — была инициирована именно Баткиным. Степанов особенно подробно остановился на полемике Баткина с А. Я. Гуревичем, которая как раз в результате дискуссии 1990 года перешла в «открытую фазу». Для Гуревича, как и для Баткина, очень важным автором был Бахтин, однако они понимали и применяли его идеи по-разному. Гуревич писал о возможности диалога с прошедшей эпохой, но считал, что литературные произведения прошлого закрыты для исследователя, Баткин же исходил из того, что текст, понимаемый как личность, открыт всегда. Впрочем, это изучение текста как личности входило в противоречие с другими идеями Баткина, согласно которым до Возрождения личностей не существовало и, например, Франциск Ассизский не личность, хотя и особенная «неличность».

В ходе обсуждения Владимир Кржевов напомнил о еще одном упреке, который Гуревич предъявлял Баткину, — упреке в том, что Баткин изучает только культуру рафинированных верхов и потому его выводы нерепрезентативны. Ольга Бессмертная, поясняя концепцию Гуревича, процитировала его определение историка: интеллигентный человек, который умеет разговаривать с тем, кто стоит ниже его на социальной лестнице, и задавать ему вопросы. Она же уточнила, что Гуревича и Ю. Л. Бессмертного смущала «штучность» баткинских анализов, наводившая на мысль об их ненаучности.