Хроники Престижного района

— Могу я рассчитывать, что ты никому, ни под каким секретом не расскажешь о том, что мы решили?

— Конечно. Никогда и никому.

— Я это сделаю сам после выставки. И ты можешь в любой момент отказаться, даже перед самой свадьбой. Даже на свадьбе, если у тебя пройдёт это умопомрачение.

— Оно не пройдёт. Но вы тоже можете отказаться от своего красивого жеста в любой момент. Обещаю, я это переживу. Не брошусь с моста, не отравлюсь и не вскрою себе вены. Можете быть спокойны. Смотрела в сторону. Голосок подрагивал.

— Дурочка. Давай свой телефон. Завтра приезжает из Москвы дизайнер с эскизом проекта. Если рано освобожусь, поведу тебя в кафе-мороженое. Но особо ухаживать за тобой мне некогда.

— И не надо за мной ухаживать.

— Нет, по мере сил… в свободное время. — И рассмеялся.

— Не обидишься? У меня голова кругом от этой выставки. Потом всё войдёт в колею…

— Не надо оправдываться. Всё будет, как вы скажете.

— Ну, пока. До завтра. Она закрыла глаза. Сейчас он поцелует её… Она же теперь его невеста… Но когда открыла, его уже след простыл.

Дизайнер должен был приехать в двенадцать. И они пришли к двенадцати. Вызвали только рекламщиков и художников. Первой пришла Таня, потом Катя вырвалась у своих ёжиков, как она называла детей.

Слава пришёл следом. Дизайнер ещё не приехал, художники и рекламщики были у себя, их позовут, когда будет нужно.

Катя ни слова не сказала о вчерашнем. А Таня спросила весело:

— Ну, как вчера, сдал родителям маленькую пьяницу? Бедный ребёнок…

Катя молчала. И он выпалил, может, из-за её молчания, неожиданно для себя:

— Я попросил её руки у родителей.

Таня ахнула:

— Зачем? Ну, Слава! Как честный человек?

— Не только. Катя давно советовала мне обратить на неё внимание. Хорошая девочка, очень хорошая. Почему бы и нет! Сколько можно, как псу, возвращаться в пустую конуру.

Катя молчала.

И тут распахнулась дверь, и вошёл дизайнер:

— Я хожу-хожу, а везде пусто. Голоса услышал. Здравствуйте!

Он продумал всё до мелочей. Но главным было видео — дети с игрушками, и круговая панорама по периметру всего зала, и баннеры, и экраны.

— Где мы возьмём столько детей?

— Пригласим какой-нибудь детский дом, предложила Катя.

— Детский дом? — оживился Слава, — это идея. Я давно собирался съездить в свой, вот и повод.

— Ты жил в детском доме? Не говорил никогда.

— А вы не спрашивали.

— Ну, мы знали, что ты живёшь один…

— Был в детском доме. Сбегал два раза. После армии не приезжал, не тянуло. Съезжу в выходной, попробую договориться.

Алёна весь день ждала звонка. Ходила с телефоном по комнате. Потом поехала в библиотеку. Телефон поставила на вибратор. В пять часов, когда он ожил, наконец, выскочила в коридор, натыкаясь на столы и стулья.

— Я свободен. Где ты?

— В библиотеке.

— Знаешь кафе на Невском недалеко от вокзала? Поезжай. Это будет быстрей, и я поехал.

На свидание влюблённых это не тянуло. С таким же успехом он мог кормить мороженым Максимку, было бы даже веселей. Но повёл гулять на набережную.

— Тебе надо больше заниматься. Институт в любом случае нужно окончить. Сдавай, как сдавала, досрочно, что можешь.

— Я понимаю.

— У меня аврал с выставкой. И без выставки, с тех пор, как мы без директора, у меня всегда аврал. На ухаживание особенно времени нет.

— Я понимаю.

Она отвернулась, чтобы он не увидел слёзы на глазах.

— Не надо никакой обязаловки. Когда сможете… и захотите, мой телефон у вас есть. И вообще, если что — я скажу своим, что передумала.

— Глупости. Никакого если что. Понимаешь, любовь — это дар, бесценный. Особенно в наше время. Я тебе благодарен. Всё сложится, только не будем торопить события, хорошо?

— Хорошо…

В воскресенье с утра, как обычно, позвонил Кате:

— Спроси у тёти Веры, когда мне приехать?

— Мы сами, Слава. Ты теперь несвободный человек.

— Для тебя я всегда свободный. И детей нечего одних оставлять.

— Мама едет уже. Всё, Слава, отдыхай.

Так. От дома ему отказали. Самое время поехать в Ромашково, в свой старый детский дом.

И нахлынуло сразу… Кто его помнит в этом доме?! Столько времени собирался. Не тянуло.

Когда Деду не разрешили его усыновить, сбежал к нему. Розалинда, директриса, заставила вернуть. Сбежал в никуда. Вернула милиция.

В армию проводили из детдома. Кто его там помнит? Если и помнят, то далеко не с лучшей стороны. И он — не с лучшей. Ему там было плохо. Дед просил — хотя бы на выходные. Почему его одного, чем он лучше других? Берите по очереди. Дед брал трёх-четырёх ребят, но его обязательно. Мастерил с ними игрушки.

Никогда не тянуло вернуться. А с Дедом не расстался, пока он с ним не расстался навсегда. Не по своей воле. И кот ушёл следом…

Но поехал. Ромашково не изменилось, только здания обветшали. На пустом дворе мальчишки гоняли мяч. Ворота были условные. Кто-то сидел на лавочке в маленьком сквере, несколько берёз. Берёзы он помнил тонкими… Приехал в джинсах и ковбойке. Как решил, так и поехал, не переодеваясь.

И сразу бурный интерес:

— Вы к кому?

— Вы чей папа?

— Ничей. К директору я. Как зовут директора?

— Роза Игнатьевна.

— Неужели?! Где её найти?

— На кухне, скоро обед.