Хроники Придайна

Тарен еще раз попытался приподнять девушку и посадить ее на кровати. Теперь он смотрел со страхом на ее скованное сном неподвижное лицо. Несмотря на порванное платье и спутанные волосы, Эйлонви выглядела вполне здоровой и даже неизмученной. Но глаза ее были странными, словно бы плоскими, лишенными глубины и живой мысли. Нет, это не сон сковал ее, вдруг понял Тарен, и руки его задрожали. Да, Эйлонви опоили каким-то ядовитым зельем! Или… сердце его застучало прямо в горле… или ее заколдовали?..

— Вслушайся в мои слова, — молил он, — очнись! У нас нет времени…

— Ужасная манера — с криком и топотом врываться в чужие сны! — с досадой проговорила Эйлонви. — Это просто невежливо, в конце концов! Будто топчешь и рвешь паутину, которую с таким трудом сплели другие.

Тарен метнулся к окну. Но увидеть в темноте никого не смог. Даже Карр куда-то подевалась. Однако луна уже опускалась на край неба, и, значит, оно вот-вот посветлеет. Он снова обернулся к Эйлонви.

— Я тебя очень прошу, пойдем! Скорее! — закричал он. — Спускайся со мной! Веревка прочная и выдержит нас обоих.

— Веревка? — удивленно подняла брови Эйлонви. — Скользить вниз? С тобой? Да мы знакомы-то всего несколько мгновений! Не считаешь ли ты, что неудобно делать незнакомой девушке такое глупейшее предложение? Нет уж, спасибо! — Она подавила зевок. — Скользи по своей веревке сам, — добавила она с неприязнью, — а мне уж позволь досматривать сны. Надеюсь, мне удастся вспомнить, на чем я пробудилась, и досмотреть до конца. Самое противное — это прерванный сон! Никак нельзя вернуться в него снова.

Тарен, совершенно измученный ее сонным равнодушием и своей собственной тревогой, бросился на колени перед кроватью Эйлонви.

— Чем тебя опутали? — прошептал он. — Попытайся скинуть это наваждение. Борись с ним! Неужто ты не можешь вспомнить, кто я? Тарен, Помощник Сторожа Свиньи…

— Как интересно! — хихикнула Эйлонви. — Когда-нибудь ты непременно расскажешь о себе подробнее. Но только не сейчас, — Она опять сладко зевнула.

— Напрягись, — настаивал Тарен. — Вспомни Каер Даллбен… Колл… Хен Вен…

Морской ветерок втянул в окно белые косы тающего тумана. Тарен перечислил имена своих друзей, припомнил забавные словечки Гурджи.

Взгляд Эйлонви, казалось, блуждал далеко отсюда, от него, от его воспоминаний, да и она сама словно была далеко от этой комнаты, хоть и лежала на расстоянии вытянутой руки.

— Каер… Даллбен… — пробормотала она. — Как любопытно… мне кажется, это обрывок моего сна… Там был сад, цветущие деревья… и я взбиралась высоко-высоко…

— Да, так и было, — воодушевился Тарен. — Я тоже помню тот день. Ты сказала, что залезешь на самую верхушку яблони. А я просил тебя этого не делать, но ты все равно полезла…

— Я хотела рассмотреть поближе яблоневые ветки, усеянные цветами, — медленно продолжала Эйлонви. — Их нужно изучать каждый год, потому что каждый раз они разные. И во сне я добралась до самой верхней ветки…

— Это был не сон! — теребил ее Тарен. — Это было на самом деле! Это была жизнь, твоя собственная жизнь, а вовсе не тень, которая тает с заходом солнца! Ты на самом деле добралась до самой высокой ветки. И она обломилась, как я и опасался.

— Как это кто-то может знать чей-то чужой сон? — протянула Эйлонви, словно бы разговаривая сама с собой. — Вот странность! Да, верно, она сломалась, и я падала, падала, падала… Внизу был кто-то, кто поймал меня. Это и был Помощник Сторожа Свиньи, да? Интересно, что стало с ним после?

— Он сейчас здесь, перед тобой, — тихо внушал ей Тарен. — Он долго искал тебя повсюду, бродил по дорогам, которые и ему самому были неведомы. Теперь, когда он тебя нашел, не сможешь ли ты отыскать тропку, ведущую назад, к нему?

Эйлонви поднялась. Ее глаза ожили, впервые в них засветилась какая-то живая мысль. Тарен протянул к ней руки. Она поколебалась, потом двинулась ему навстречу.

Но не сделала и двух шагов, как взгляд се снова затуманился, свет в глазах погас.

— Это сон, не более того, — прошептала она и отвернулась.

— Это Ачрен заворожила тебя! — воскликнул Тарен. — Но больше ей не властвовать над тобой!

Он схватил девушку за руку и силой потащил к окну.

При звуке имени Ачрен Эйлонви одеревенела и вырвалась из его рук. Лицо ее, безжизненное, словно маска вдруг запылало.

— Ты осмелился дотронуться до принцессы из Дома Ллира?

Голос ее стал резким. Глаза загорелись холодным блеском. И Тарен понял, что краткий миг воспоминаний улетучился. Он знал, что Эйлонви надо вырвать отсюда любым способом. С ужасом он подумал, что принцесса сейчас отделена от него невидимой, непроницаемой стеной забвения и нет надежды дотянуться до нее словами, воспоминаниями, мольбой. Он, не раздумывая, схватил Эйлонви за талию и попытался взвалить себе на плечи.

Эйлонви ударила его в лицо с такой силой, что он зашатался. И все же боль он почувствовал не от удара а от её холодного, презрительного, высокомерного взгляда. На ее губах теперь змеилась злобная и насмешливая улыбка. Для нее он был чужим, незнакомым, и от этого сердце его разрывалось.