Хроники Придайна

Тарен продолжал внимательно разглядывать странную вещицу. Осколок кости был сухим и хрупким, словно бы отбеленный и отполированный долгими усилиями. Человеческая ли это кость или кость какого-нибудь животного, сказать было трудно.

— Какая нам от нее может быть польза? — пробормотал он, нахмурясь.

— О, немалая! — хихикнул бард. — Если кому-нибудь из нас потребуется зубочистка. Впрочем, — он пожал плечами, — сохрани ее, если хочешь. Или выкинь. Думаю, разницы никакой. Даже сундучок уже нельзя починить, так мы его искорежили.

— Но если она никчемная, — не успокаивался Тарен, вертя в руках косточку, — зачем же ее все-таки так тщательно прятали?

— Мой долгий опыт подсказывает мне, что люди могут очень странно относиться к своему имуществу, — сказал Ффлевддур. — Любимая зубочистка, семейная реликвия… Но я, кажется, понимаю, к чему ты клонишь. Ффлевддур Пламенный живо соображает! Тот, кто ее спрятал, не хотел, чтобы ее нашли. А значит, здесь скрыто больше тайного смысла, чем можно увидеть простым глазом. Так? — И все же, — продолжал размышлять вслух Тарен, — дупло не самое безопасное место чтобы там хранить что-то.

— Напротив, — ответил бард, — есть ли лучший способ скрыть что-то? В доме ее можно отыскать без особого труда. Зарыть в землю — там бродят кроты, барсуки и всякие другие ползуны. Но дерево, похожее на этот крепкий дуб, — продолжал он, глядя на мощный ствол и выше, на могучую крону, — не уверен, чтобы кто-нибудь, кроме Гурджи, мог вскарабкаться на него без лестницы. Но странно было бы, если путешественники или странники таскали с собой лестницу. Белка или птица строят на вершине дерева гнездо, чтобы спрятать и уберечь его от случайных гостей. Нет, тот, кто положил сундучок в дупло, долго думал и приложил все усилия, чтобы сохранить… Если…

Лицо Ффлевддура побелело.

— Если… — он с трудом сглотнул, словно бы поперхнувшись собственными словами, — не поспешил избавиться от нее. Забудь, что мы когда-нибудь находили эту штуку. Я могу учуять колдовство за милю. Зубочистка, шпилька или что там еще. Нет, здесь что-то неладно! — Он перешел на шепот. — Я всегда тебе твердил: не вмешивайся не в свое дело. Ты прекрасно знаешь мое мнение на этот счет. Никогда не смешивай две вещи. Одна — это волшебство. А другая — совать туда свой нос.

Тарен ответил не сразу. Некоторое время он смотрел на отполированный кусочек кости, потом произнёс:

— Что бы это ни было, но эта вещь не наша, и мы не можем взять её. Но, с другой стороны, если здесь действительно сокрыто волшебство, хорошее или плохое, имеем ли мы право оставить эту штуку на том же месте? Кого она подстерегает?

— Покончим с этим! — вышел из себя Ффлевддур, — Если это доброе волшебство, то никому никакого вреда не будет. А коли злое колдовство, никто не может знать, какие ужасные вещи могут с нами случиться. В любом случае положи это назад.

Тарен неохотно кивнул. Засунув кость в мешочек, он пихнул его в ящичек, приладил сломанную крышку и попросил Гурджи вернуть находку в дупло. Гурджи, который внимательно и с испугом слушал все рассуждения Ффлевддура о колдовстве, не желал даже дотрагиваться до ящичка и только после долгого упрашивания и даже окриков покорно полез на дерево. Вниз он соскользнул мигом.

— Счастливо отделались, — пробормотал Ффлевддур, торопливыми шагами удаляясь от дуба. Тарен и Гурджи поспешали за ним. Бедняга Гурджи бросал испуганные взгляды назад, пока дуб окончательно не скрылся с глаз.

Спутники вернулись к своим лошадям и приготовились продолжить путь. Ффлевддур поднял арфу, огляделся вокруг и ахнул:

— Послушайте, а где Ллиан? Только не говорите мне что она ушла по собственной воле!

Тарен, и сам немного встревоженный, принялся однако, успокаивать барда. Ллиан и впрямь через минуту выскочила из зарослей. Ффлевддур радостно хлопнул в ладоши, и огромная кошка вприпрыжку понеслась к нему.

— Фью, фью, — присвистнул бард. — Вот и ты, старушка! — Он нежно улыбался, пока Ллиан резвилась около него. — Послушай, куда это ты ходила?

— Кажется, она поймала… э, да это лягушка! — воскликнул удивленный Тарен, увидев пару длинных перепончатых лапок, свисавших из пасти Ллиан.

— Да, да, — вставил Гурджи. — Лягушечка! Скакушка— квакушка!

— Быть этого не может! — воскликнул бард. — Мы не встретили ни болот, ни ручейков, ни луж. Да вообще не было никакой воды!

Гордо мурлыкая, Ллиан уронила свою добычу к ногам Ффлевдцура. Это и в самом деле была лягушка. Да такая большая, каких Тарен и не видывал. Бард, хлопнув Ллиан по загривку и нежно почесав ее за ухом, опустился на колени и осторожно поднял двумя пальцами безжизненное тельце лягушки.

— Спасибо, я очень рад, старушка, — сказал он, держа лягушку на вытянутой руке между большим и указательным пальцами. — Она прехорошенькая. Не знаю, как и благодарить тебя. Ллиан часто это делает, пояснил он Тарену, — Чаще, правда, бывают мышки. Маленькие подарки время от времени. Она воображает, что мне они нравятся. Знак любви. Я всегда шумно благодарю ее. Это уже нравится ей.