Хроники Придайна

— Быть по-твоему.

Глава 20

Приветствия

Путешествие в Каер Даллбен было быстрым и спокойным, потому что сила южных властителей рухнула, они кинулись каждый к своему собственному престолу и затаились. Тарен и его спутники, которых вел сам Гвидион, двигались на юг через долину Истрад. Эйлонви, которая слышала от Тарена так много о Колле и Даллбене, не отказалась посетить их дом. Она ехала вместе со всеми. Гвидион дал каждому по красивому статному коню. Тарену достался самый прекрасный — серый, с серебряной гривой жеребец Мелинлас из рода Мелингар. Он был так же быстр и неутомим. Хен Вен восседала на носилках, прилаженных к седлу, и выглядела необыкновенно важной и довольной собой.

Каер Даллбен никогда не видел такого великого пира, какой закатили нашим друзьям Колл и Даллбен. Впрочем, Тарен не был уверен, что Даллбен не знавал в своей долгой жизни пиров роскошнее. Но в этот раз все были счастливы и довольны. Даже Гурги впервые наелся досыта. Колл крепко обнял Тарена, который был и удивлен, и польщен, что такой великий герой соизволил обнять скромного Помощника Сторожа Свиньи. А Колл по очереди обнимал всех — и Эйлонви, и Хен Вен, и Гурги. Круглое лицо его сияло, лысина розовела от удовольствия.

Даллбен оторвался от своих глубоких размышлений, чтобы тоже поприсутствовать на празднике. Однако быстро удалился к себе в комнату и снова погрузился в себя. Позже, правда, он уединился с Гвидионом, и они долго обсуждали какие-то важные вещи, о которых Гвидион мог рассказать только этому старому волшебнику.

Гурги, который тут же почувствовал себя как дома, сладко похрапывал под охапкой сена на конюшне. Пока Ффлеуддур и Доли обходили Каер Даллбен, заглядывая во все уголки, Тарен повел Эйлонви к загону, где довольно хрюкала сытая и лукавая Хен Вен.

— Значит, это именно то место, с которого и началась вся ваша суета? — спросила Эйлонви. — Не хочу тебя обижать, но думаю, у всех нас было бы гораздо меньше забот и неприятностей, если бы ты следил за ней получше. — Потом искоса глянула на приунывшего Тарена и добавила уже помягче: — Каер Даллбен остался таким, как ты говорил, — просто прекрасным. Ты, наверное, счастлив, что снова дома. Это похоже на то, как будто что-то потерял и вдруг неожиданно нашел. Впрочем, не знаю, с чем и сравнить счастье.

— Да, это так, — смущенно откликнулся Тарен.

Он перегнулся через ограду и принялся с притворным вниманием что-то там разглядывать.

— А что же ты теперь будешь делать? — спросила Эйлонви. — Снова станешь Помощником Сторожа Свиньи?

Не глядя на нее, Тарен кивнул.

— Эйлонви… — сказал он нерешительно, — я надеялся, то есть имел в виду, то есть мечтал…

Он запнулся; на его счастье, к ним подошел Колл и прошептал, что его зовет Даллбен, который хочет поговорить с ним наедине.

— Эйлонви, — хотел продолжить Тарен, но вдруг махнул рукой и зашагал к хижине Даллбена.

Когда он вошел, Даллбен что-то писал большим пером в «Книге Трех». Как только он увидел Тарена, быстро захлопнул книгу и отложил ее в сторону.

— Ну, теперь, — промолвил Даллбен, — я хочу, чтобы мы вдвоем спокойно все обсудили. Во-первых, мне интересно знать, что ты думаешь о своем героизме. Полагаю, ты горд собой? Хотя, — добавил он, — и спрашивать не стоит, это написано у тебя на лице.

— У меня нет причин для гордости, — сказал Тарен, занимая свое обычное место на краешке скамьи. — Гвидион сокрушил Рогатого Короля, и Хен Вен помогла ему в этом. Но Гвидион, а не я нашел ее. Доли и Ффлеуддур славно дрались, пока я, раненый, лежал без движения и в беспамятстве. Эйлонви взяла меч из могильника. Что касается меня, то я все время делал ошибку за ошибкой.

— Ну и ну, — покачал головой Даллбен, — этого достаточно, чтобы омрачить самый веселый праздник. Хотя все, что ты сказал, может быть, и правда, у тебя тем не менее есть причины для гордости. Это ты собрал всех их вместе и вел их. Ты сделал то, ради чего ушел из дому, и теперь Хен Вен опять с нами. Если ты и совершал ошибки, то не стеснялся сознаваться в этом. Помнишь, что я говорил тебе когда-то? Бывают времена, когда поиски важнее находок.

Даллбен сдвинул кустистые брови.

— Какое значение имеет то, — продолжал старец, — кто что из вас делал, коли вы делили между собой все опасности и добивались одной цели. Ничего нельзя совершить по-настоящему в одиночку. Все в нас, и мы в каждом. Помни это. Из того, что я слышал, мне стало ясно: ты порывист, как Ффлеуддур, немного жалеешь себя, как Гурги, и, как Доли, страстно желаешь добиться невозможного.