Хроники ротмистра Кудашева

– Забудьте о допросах, Александр Георгиевич. Ознакомьтесь с Постановлением ЦИК за подписью Якова Михайловича Свердлова. Вы реабилитированы по всем пунктам приговора. Начнём работать с чистого листа. Согласны?

Я пробежал глазами Постановление, обратил внимание на печать и подпись Свердлова. Вернул бумагу Бокию.

– Согласен.

– Не хотите оставить Постановление себе, Александр Георгиевич? – спросил Бокий. – Имеете право, оно ваше.

– Боюсь потерять, Глеб Иванович. Я запомнил дату и номер. Для меня этого достаточно.

Бокий улыбнулся:

– Не скрою, меня заинтересовали ваши сверхъестественные способности. И строка из ваших показаний о паломничестве в тибетскую Лхасу. Как так получилось, что профессиональный психоневролог, проверенный гипнотизёр, получил профессиональную рабочую травму, пытаясь добраться до вашего подсознания? Поделитесь, как вы это делаете!

Я встал со своего стула. Снял пиджак. Засучил рукав сорочки на левой руке. Подошёл к столу. Из стакана при чернильном приборе взял ручку со стальным пером. Посмотрел на свет – чистое.

Бокий хорошо видел, как я провел пером по своей руке. Сделал неглубокий разрез кожи. Так, царапина. Но кровь пошла. Прикрыл порез правой ладонью. Подержал ладонь над ранкой секунд тридцать. Отнял ладонь. На руке не было ни крови, ни пореза.

Бокий был поражён этой демонстрацией.

Я не успел ему помешать. Мгновение – и Бокий тем же инструментом порезал собственную руку. На его стол закапала кровь.

Я взял его пораненную руку одной рукой, а второй прикрыл царапину. Смотрел в глаза Бокию. Зрачки его глаз были расширены. Через минуту отнял свою ладонь. Вытер кровь с руки Бокия платком, отёр и свои ладони. На руке Бокия остался тонкий розоватый шрам.

– Здорово! – сказал Бокий. – Впечатляет.

Я протянул ему собственную руку. На моей руке шрама не было. Спросил:

– Видите разницу?

– Вижу, – сказал Бокий. – Что это означает?

– Я не резал собственную руку. И очень сожалею, что не успел предупредить вас. Пришлось останавливать реальное кровотечение. Ещё раз мои извинения.

– Не стоит извиняться, – сказал Бокий. – Я получил то, что хотел получить. Феноменально. Пользуясь случаем, хотел бы увидеть ещё что-нибудь. В подтверждение первоначального опыта. Если не устали, Александр Георгиевич! Потом поговорим. Есть серьёзнейшая тема.

– Можно ещё раз попробовать. Но я не люблю эксперименты над собой, и мне не хочется подвергать испытаниям вас, Глеб Иванович. Мне нужен ассистент. Желательно, помоложе. Лучше три персоны. Я выберу из них наиболее внушаемого. Есть такая возможность?

Бокий отдал распоряжение по телефону.

В кабинет вошли трое молодцов, по всей видимости, из охраны, комендантской роты. Я незаметно показал Бокию три пальца.

Он отдал команду:

– Петров, останьтесь. Остальные свободны.

Я поставил стул посреди кабинета. Обратился к Петрову:

– Видите этот стул?

– Вижу, – ответил Петров.

Я сдвинул стул влево. Задал тот же вопрос.

– Вижу, – ответил Петров.

Я сдвинул стул вправо. Предложил Петрову:

– Прошу вас, присаживайтесь.

Петров посмотрел на Бокия.

– Да, да, – сказал Бокий.

Петров сел с размаху. Стула под ним не было. Петров упал.

Я помог ему подняться.

Провёл ладонью по его лицу, сказал:

– Забудьте, Петров. Отдыхайте сегодня.

Петров вышел.

Бокий вышел из-за стола, пожал мне руку. Что-то говорил мне, показывал на стул, стоявший в отдалении, на пустое место, где упал Петров. Я ничего не слышал. На меня накатывался обморок. Успел дойти до дивана и попросить воды.

Очнулся от холодных брызг в лицо. Взял из рук Бокия стакан, сделал несколько глотков воды.

Сказал:

– На сегодня сеанс окончен. Если можно, комментарий завтра.

Меня отвезли домой на машине. Помогли подняться в квартиру.

По уходу водителя Леночка обнаружила в прихожей пакет с бутылкой настоящего французского шампанского. Вечером мы отметили с ней начало моего первого рабочего дня.

*****

3 октября 1924.

Москва.

На приёме у Петерса Якова Христофоровича.

Яков Петерс, Jekabs Peterss.

Из крестьян. По анкете – батрак, сын батрака. Повидал мир. Бывший член Лондонской группы Социал-демократии Латышского края (СДЛК), Британской социалистической партии и латышского Коммунистического клуба. Боевик. Участник громкого провалившегося экса в Лондоне. Оправдан за недостаточностью улик. Был женат на дочери британского банкира Мэйзи Фримэн. Перед Февральской революцией – управляющий отделом импорта крупной английской торговой компании. Февральская буржуазная революция 1917 года в России открыла перед ним новые возможности на ниве большой политики. Депутатом от Лифляндской губернии участвовал в Демократическом совещании, созванном Керенским. В октябре 1917-го года делегат 2-го Всероссийского съезда Советов, член ВЦИК, член Петроградского Военно-Революционного Комитета – боевого органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, руководимого председателем Львом Троцким, фактически подготавливавшим и руководившим Октябрьским вооружённым восстанием в Петрограде.