Хроники ротмистра Кудашева

Ехали молча. Оба знали, кто, о чём думает. И не на уровне эфемерных флюидов, а на уровне здорового обоснованного мышления. Три факта из жизни Мак’Лессона, выложенные мною, были фактами объективной действительности. Мак’Лессон не признал их, но и не опроверг, как недостоверные слухи. Промолчал. Почему продолжал молчать дальше? Потому что пытался разобраться, от кого я мог получить эту информацию. А народу у Брауншвейгов в тот день было немало, все – люди известные и состоятельные. Вот его невозмутимое лицо на секунду просветлело. Я понял, Мак’Лессон вспомнил. Вспомнил армянского купца Самвела Татунца. Правильно, они разговаривали. Обменялись двумя-тремя прощальными словами вежливости. Потом Мак’Лессон покинул ристалище и забрал с собой Чермена. Чермена Владимировича Дзебоева, сына осетинского князя полковника Отдельного корпуса жандармов, адъютанта Командующего войсками Закаспийской области ТуркВО, Заведующего Особым отделом, а потом Разведывательным отделением – Владимира Георгиевича Дзебоева!

____________________________________________

* Прим. Описываемые события 1907 года изложены во второй книге «Бирюза от Кудашева» пенталогии романа «Меч и крест ротмистра Кудашева».

____________________________________________

Самое время объясниться Мак’Лессону. Нет, посмотрел на меня спокойно, будто и не задавал мне вопросов, не получал от меня ответов. Молчал. Я понял, предложение о сотрудничестве, сделанное мне, снято. Цена, названная мною, показалась Мак’Лессону слишком высокой. Почему? Думаю. Есть две гипотезы. Первая: Чермен Дзебоев по сей день является заложником Гюль Падишаха, инструментом возможного в час «че» воздействия на полковника Дзебоева. Приём, старый, как мир. Вторая гипотеза: в моих руках доказательства того, что миссия Брауншвейгов была уничтожена руками Гюль Падишаха, покупавшего у немцев оружие для собственных нужд, но отнюдь не желавшего, чтобы германские «маузеры» и «максимы» попадали в руки врагов Киштвари.

Результатом собственной дедукции я остался доволен. Больше в голову ничего не лезло. Что теперь? Осталось откланяться? Нашёл же, я, Кудашев, время и место: в индийских джунглях! Гюль Падишах этот момент тоже хорошо в голове держит. Не торопится. Он не сделал хода и, пока, не сделает. В Большой Игре не обязательно строгое соблюдение очерёдности. Здесь, на своей территории Гюль Падишах хозяин положения. Он уверен, я никуда не денусь. Торг есть торг. Последним решение принимает не покупатель, а продавец. Следовательно, и мне торопиться не стоит.

*****

Грум, ехавший впереди, остановился. Остановились и мы.

– Что там? – спросил кшатрия Мак’Лессон на английском.

Я насторожился. Раньше Алан говорил с членами своей свиты исключительно на наречии, мне непонятном. Следовательно, это сказано для меня. Что это? Просто сбрасывает возникшее напряжение, или готовит какую-нибудь хитрую азиатскую западню?

Грум постучал пальцем по стеклу компаса на левой руке, ответил на английском же:

– Тропа уходит. Нам по свежей просеке налево. Видите, зарубки? По карте здесь с полчаса пешего пути. Но кони не пройдут.

Мак’Лессон повернулся ко мне:

– Как вы, Александр? Пройдёмся? Если нет желания, разворачиваемся!

Я ответил не слишком вежливо:

– Решайте сами, Алан. Мне без разницы.

Мак’Лессон показал мне свой кожаный кофр, болтающийся на луке седла:

– У меня здесь «Кодак» и пара плёнок к нему. Сделаем десяток снимков и вернёмся. Наш Чарли приготовит цыплят на вертеле, пообедаем на берегу озера, на газелей полюбуемся, и в Лахор! Кстати, мы приглашены на благотворительное театральное представление, которое устраивает местное дамское колониальное общество. Сбор в пользу детского пансиона для девочек-сирот. Я дал слово…

В ответ я, молча, слез со своего аргамака, погладил его по шее, передал поводья груму.

– Оружие при вас? – спросил Мак’Лессон.

Я хлопнул ладонью по кобуре. Двинулся по свежей просеке, вырубленной археологами.

Да, кони здесь не прошли бы.

Реальное движение по бездорожью джунглей, это не путешествие по страницам «Книги джунглей»! Трава от колена и по пояс с листьями, острыми, словно бритва. Корни деревьев, прочные, как морские стальные перекрученные канаты, не только под ногами, но и свисают откуда-то со стволов гигантских деревьев. По стволам при нашем появлении разбегаются насекомые. Жуки, многоножки, паукообразные. Какие в палец, а некоторые в ладонь! Но я знаю, самые опасные те, что размером со спичечную головку. В этой траве непременно полно клещей. Кто-кто, а я им уже хорошо знаю цену. Споткнулся, чуть не упал, ухватился за лиану – обрушил на себя старое птичье гнездо, разлетевшееся на моём плече в едкую пыль…

Мак’Лессон поддержал меня за локоть:

– Александр! Пропустите меня вперёд. У меня есть стек и некоторый опыт. Здесь легко наступить на змею. Достаньте нож. Только не напоритесь на него!

Пошёл вперёд. Я за ним.

Действительно, минут через тридцать нашего пешего перехода джунгли несколько расступились. Тропа пошла в гору. Трава поредела. Под ногами почувствовался камень. Мы вышли к храму.