Хроники семи королевств: Начало конца (том II)

По возможности охотница всегда отсылала коня подальше от мест намеченной расправы. Во-первых, это увеличивало шансы подобраться к вурдалаку необнаруженной. Во-вторых, вампиры были на порядок опаснее волков, с которыми жеребец справлялся сам: сперва лениво убегал, а потом резко разворачивался и гнал растерянную стаю до ближайшего леса. Такой трюк он проворачивал как минимум дважды, гордо возвращаясь к хозяйке с отметинами зубов на задних ногах и волчьей кровью на копытах. Благо оба нападения пришлись на тёплую пору. Зимой, когда голод переполнял зверьё злобой и отчаянием, Нактарра уже не рисковала: оставляла Гилгуата на постоялых дворах.

Охотница провела пальцем по зарубкам на прикладе арбалета. Новая вылазка. Последняя. Либо мир навсегда очистится от упырей, либо… О подобном не хотелось и думать. Сплоховать было нельзя. Доставшееся от матери оружие и так непомерно облегчало задачу: ни наклоны, ни падения, ни кувырки не могли опустошить жёлоб раньше нажатия на рычаг. Всё, что требовалось, – отправить болт в мёртвое сердце кровососа. Уж с этим Нактарра справится.

***

Лайла неподвижно лежала на камнях. Взгляд широко распахнутых глаз стыл в звёздном небе. В ушах же до сих пор стоял мерзкий хруст: посмотри она на ноги – увидела бы распёртые костяными штырями голенища сапог. Затаив дыхание, вампирша ждала вспышку острой боли, но… её не было. А далёкие отголоски оной казались закинутым за плечо тугим мешком, открывать который совершенно не хотелось. Неужели вампиризм подавил мучительную расплату за неосторожность?

Напряжённо вздохнув и увидев белый пар, Лайла поняла, что всё это время не дышала. Совсем. Не испытывая дискомфорта. В голове мелькнула мысль о трёх днях без пищи – ни голода, ни жажды. Человеческие потребности всё больше походили на дурные привычки из прошлой жизни…

Усевшись при помощи рук, вампирша устремила взор к холмам: боялась смотреть на сломанные ноги. Однако, немного погодя, всё же опустила глаза. Под распиравшими обувь буграми скрывались обнажённые кости, а изогнутые голени напоминали дуги хомутов. Борясь с ужасом и отвращением, Лайла осторожно тронула верх сапога, скользнула пальцами по голенищу – не больно. Осмелев, она поочерёдно выпрямила руками обмякшие, как тряпки, ноги. Можно приступать к регенерации… Прикрыть глаза… Сосредоточиться… Почувствовать гневную дрожь… Позволить ей расползтись по венам, дотечь до ран… Началось… Какие странные ощущения… Кости тонущими в трясине палками углубляются в плоть – бугры на сапогах сдуваются. Обломки касаются друг друга с бережностью реставратора, корпящего над испорченным антиквариатом. Разрозненное мясо сливается в единое целое, слипается словно мокрый снег, а бархат кожи заполняет рваные проколы, подобно половодной реке, встретившей маленький островок.

В ночи вновь вспыхнули глаза. Осмотрев голени и на всякий случай пошевелив мысками, Лайла решительно встала. Она бросила взгляд на высокий обрыв с плотной стеной леса: почти как тогда, в Эльтароне, только на сей раз ловить её за руку было некому…

В ноздри опять закрался родной аромат – внимательный взор рассёк сумрак и забродил по склону холма, пока не замер на одиноком домике с оголевшим садом. Шлейф запаха доносился оттуда. Вероятно, бесхозный жеребец кому-то приглянулся, что не удивительно: конь-то завидный. Горько думать о другом хозяине, но лучше уж так, нежели Бамбук сорвался бы в пропасть или потонул в болоте. Главное, чтобы новые руки оказались заботливыми. Однако, не взглянув на двор, безошибочное отражение всего быта, об этом оставалось лишь гадать. Лайла же хотела знать наверняка, дабы шагнуть в вечность с чистой совестью.

Полмили под луной по скошенному полю. Всё ближе дощатый забор, косая калитка с прибитой на удачу подковой. За ней дом с резной верандой, ухоженный двор с дорожками из плоских камней, небольшой яблоневый сад, что уже на подходе затмил запах Бамбука приторным ароматом переспелых фруктов. Но никакого расточительства: все яблоки были собраны в расставленные у деревьев корзины. О хозяйственности также говорила и спрятанная под навес аккуратная поленница. Коня, судя по всему, держали в сарае, стоявшем по другую сторону дома: слишком часто оттуда долетало кудахтанье и скверный козий дух, который напрочь перебивал все яблочные мотивы.

Лайла, задумчиво гладившая ребро подковы, сочла незнакомых людей достойными для обладания дорогим сердцу жеребцом. Возможно, следовало войти и попрощаться, но Бамбук, невзирая на свою смелость, вряд ли примет её такой… Да и не стоило давать волю эмоциям: для него она прошлое – так пусть на чистом листе не будет старых чернил. Убрав руку с калитки, вампирша уже собиралась уйти, когда случайный взгляд упал на лавочку с лежавшей на ней лютней… лютней Джона.