Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб

– Ты что-то сказал? Прости, не расслышала… – наметившуюся улыбку поглотила хмурая задумчивость: взгляд пристал к дырам на рубашке некроманта. Рубашке, по всему не менее дорогой, чем накидка на ней. А может, и более. Откуда-то из подсознания выплыло: паучий шёлк. Живьём она ни разу его не видела. Так странно. Ещё страннее, что от дыр исходил знакомый флёр магии. Будто бы её собственной, но… не совсем. – Это я… сделала? – приподнятый палец указал на одну из уродовавших прекрасное изделие отметин.

– С ненастьем приходят осадки… – за таинственным ответом мелькнула блёклая улыбка.

Ненастье… вот как. Ответ колдуна нагнал ещё больше хмури: отчего-то услышанное больно кольнуло.

– Извини, – буркнула Ли, а призвав к послушанию нахлынувшие эмоции, добавила тихо: – Понимаю, слова и раскаяние не поправят урон… Возможно, я могу его возместить?

– Хм-м… – янтари глаз сузил хитрый прищур. – Раз ты сама спрашиваешь, сложно не поддаться искушению и не предложить тебе побыть гостьей в моём особняке. Снова, – некромант улыбнулся. – Как тебе такая компенсация?

– Побыть гостьей? – недоверчиво и удивлённо переспросила Ли. – Не лучшая компенсация, на мой взгляд. Если, конечно, за приглашением не скрывается что-то другое… – пытливо рассматривая лицо Леонардо, она пыталась уловить хоть какое-то оправдание своим подозрениям. – Хорошо, я согласна. Но сначала нужно вернуться домой. Полагаю, и ты хотел бы повидаться с Эффи?

– Безусловно. Я задолжал ей порцию внимания.

Словно подтверждая слова, откуда-то сверху, из тесноты сосновых верхушек, раздался одиночный «крок».

Ли устремила взгляд вверх, будто ожидала рассмотреть незримого соглядатая, задумчиво кивнула, после прикрыла веки, оживляя образ поляны перед хижиной, – слева от собеседников, почти на расстоянии вытянутой руки, стала медленно расползаться щель портала.

На пару секунд дырявую рубашку некроманта объяли чёрные клубы, а когда исчезли, на нём уже была другая рубашка, тоже цвета пера ворона, но без пряжек.

– После хозяйки, – указав ладонью на портал, уступил дорогу Леонардо.

Женщина вошла в воздушный проём, за которым зеленела солнечная поляна. Колдун шагнул следом. Едва его сапоги оказались посреди коротко выщипанной травы, пушистый снаряд влетел в ноги и, радостно прыгая, стал проситься на руки: почувствовав открывающийся портал, зверёныш уже подкарауливал отца под присмотром лежавшей поблизости Криги.

– Юная охотница, как всегда, на страже? – мягко улыбнулся Леонардо и погладил дочь по макушке, огибая пальцами вздымавшие мех зачатки рожек.

– Поиграйте пока. Я скоро, – с большой неохотой оторвавшись от созерцания милой сценки, Ли направилась к хижине.

Некромант же опустился на колено, заглянул в золото глаз с изумрудно-обсидиановыми прожилками:

– Любишь подарки? – в руке материализовалась бежевая трубочка, какую можно было без труда обхватить двумя пальцами. – Это гьер-тамо, традиционный музыкальный инструмент жителей пустынь, сделанный из высушенной шеи королевского стервятника. Согласно суевериям, отгоняет злых духов. Достаточно лишь подуть в отверстие, – колдун пригубил трубочку, и та издала мелодичное дребезжание. – Держи. Теперь он твой.

Длинная речь с непонятными словами утянула непоседливый зад к траве, а самого зверёныша вынудила внимательно слушать, стараясь постичь смысл сказанного. Когда же непонятный «инструмент» вдруг предложили ей, Эффалия сперва обнюхала его, потом осторожно забрала подарок пастью. Хотя тот больше походил на нечто съедобное, она всё-таки попыталась пробудить его дыханием, как показывал папа, но ничего не получилось – трубочка съехала набок, точно соломинка во рту селянина. Тогда, придерживая зубами, зверёныш поправил её лапой и случайно прокусил, приведя музыкальный инструмент в негодность.

Ожидания, что простая задача вынудит ребёнка принять человеческий облик, провалились: звериная суть оказалась сильнее.

– Что ж, – тихо вздохнул Леонардо. – На будущее я озабочусь съестными дарами.

Про себя же отметил символичность ситуации. Горло для хищника – первостепенная цель. Даже горло давно мёртвой птицы. Нельзя ни на минуту забывать о врождённом коварстве моалгренов.

Тихий вздох колдуна отразился в сознании зверёныша комком эмоций, подвинул в сторону собственную досаду от застрявшего в неудобной штуковине зуба: папа расстроен…

Эффалия второпях сковырнула трубочку лапами, засуетилась с мыслью «что с ней делать дальше?», поглядывая то на дом, то на Кригу, то на отца, и, так и не выбрав лучшего варианта, оставила тут же в траве. Пусть ей были неведомы причины, через мгновение, протиснувшись между рук, она залезла на ногу Леонардо и стала утешающе нализывать тому лицо, а её любовь тёплыми порывами ветра настойчиво билась в запертые ворота чертогов разума отца.

– Credula res amor est… – изрёк Леонардо на древнем языке, что, по мнению летописцев, на заре веков принадлежал богам.