Хроники Шеридана

…Вернувшись домой с новым питомцем, Мэрион отправила щенка на псарню, рассудив, что сначала пообедает, а потом займется его дальнейшей судьбой. В доме Гилленхартов была большая, со знанием дела устроенная псарня, где холили и лелеяли насколько десятков борзых и гончих. Содержать свору породистых псов было одной из немногих семейных традиций, хотя Виктор фон Гилленхарт не особенно увлекался охотой – собаками чаще пользовались его друзья.

А в Замке опять было весело. Удав, которого Рио подсунула под кровать одного из охотников за привидениями, проснулся и захотел кушать. Точнее, он сначала захотел есть – от того и проснулся.

Его появление почему-то не вызвало большого восторга у публики. Вооружившись свёрнутой газетой и платяной вешалкой, – больше им ничего подходящего под руку не попалось, – искатели приключений принялись гоняться за ним по всему Замку. Удав, наверное, мирно уполз бы по своим делам, но свёрнутая газета оскорбила его до глубины души: что он, муха что ли?!..

Раззадорившись, Доди из преследуемого превратился в нападающего, забыв совершенно, что остальные обитатели Замка тоже как-то не в курсе, что у них под боком обитает такая экзотика…

С гиканьем и воплями всё сознательное население Замка принялось гоняться за червяком-переростком, и ему, будь он обыкновенной рептилией, пришлось бы несладко. Но Доди не был обыкновенным. Мэрион когда-то выдумала его – из-за чего и почему, она уж и сама не помнила: мало ли какие образы рождаются в детской головёнке по вечерам, когда взрослые, пожелав своему чаду спокойной ночи, тушат свет и преспокойно оставляют его наедине со своими страхами и фантазиями? И если ваш ребёнок с кем-то шепчется под одеялом – лучше на всякий случай включить свет и проверить, кто это там пришел в гости?.. Иначе, знаете ли, всякое бывает. К тому же, многие из этих гостей имеют привычку оставаться надолго, и приносят массу неудобств, подбивая своего создателя на разные шалости.

Поскольку же Доди был удавом особенным, он и вёл себя неправильно: то разгонялся до скорости гоночного автомобиля, когда его преследователи уже почти ухватились за кончик оранжевого хвоста, то исчезал, протиснувшись в какую-нибудь совершенно непроходимую щель, то увеличивался в размерах и, резко обернувшись назад, пугал огромной разинутой пастью особо ретивых охотников. Словом, развлекался на всю катушку! Еще бы – ведь за много лет это был его первый выход «в свет»!

– Доди, – улучив момент, когда они случайно оказались ненадолго один на один, велела девочка, – немедленно прекрати это безобразие!

– Но ведь здорово же!.. – возразил удав. – Смотри, как твоя Бабушка распрыгалась! Когда бы она ещё так повеселилась?

Но Мэрион было не до шуток. Спрятав удава, – он остался жутко недоволен тем, что веселье так скоро закончилось! – девочка сбегала в сад и выкопала там первого попавшегося дождевого червя. Подкинув его на стол в гостиной, она объявила, что удав скоропостижно превратился вот в такое вот посмешище. И вообще, им показалось.

– Показалось?! – возмутилась тетка Люсильда. – Я своими глазами видела огромную змею толщиной со взрослого человека!

Несчастного и ни в чем не виноватого червяка торжественно вынесли во двор, и скормили рыбкам в садовом пруду. Семейный совет решил: это был морок. Только тётка Люсильда стояла на своём: не могли же, дескать, они все вместе одновременно сойти с ума! Поодиночке – ещё куда ни шло, но сходить с ума коллективно она почему-то не желала.

Мэрион некогда было принимать участие в семейных спорах: вместе с Толстяком они засели в интернете, пытаясь по украденным документам выяснить что-либо о ловцах привидений.

В этом и заключалась идея Толстяка, о которой он сказал тогда в кондитерской, после того как Рио не нашла безголового в Замке. В итоге выяснилось, что все трое «охотников» числятся погибшими: они были когда-то, оказывается, членами одной экспедиции, унесённой снежной лавиной в Гималаях. В той трагедии в горах, случившейся несколько лет назад, из семи выжил лишь один человек – действительный член Королевского географического общества, академик, журналист и путешественник, обладатель прочих и прочих почетных регалий Максимилиан Линд…

***

Домой Рио вернулась уже под вечер. Ей что-то было нехорошо: знобило, появился кашель. Отказавшись от ужина, она переоделась и забилась под тёплое одеяло – это летом-то! Но уснуть ей не дали.

Доподлинно неизвестно, что же случилось, но только весь дом поднялся на ноги, когда собаки на псарне устроили переполох. Папа взял ружьё и спустился на улицу.

– Наверное, хорёк забрался, – предположил он.

На веранде как раз курил дядя Винки, он тоже увязался за Папой. Едва Папа открыл дверь псарни, как к его ногам дружно бросились хвостатые домочадцы. Скуля и повизгивая, они нервно оглядывались вглубь псарни. Папа на всякий случай взвел курки… В темноте раздался грохот, что-то упало, разбилось… Собаки завыли… И на сцене из темноты торжественно появился Хендря Великолепный.