Хроники сыска

Статский советник окончательно набычился:

– А что я могу сделать? Когда же наконец появится закон, запрещающий эту дрянь? Ведь дети же умирают, сущие дети! Куда смотрит полиция?

– Туда же, куда и вы – в «Свод законов Российской империи». И тоже недоумевает… Но вернемся к моему вопросу.

– Их уже не девять, а много меньше. Кто именно вас интересует?

– Валевачев.

– Понятно. Это невеселая история. Молодой человек из старой дворянской фамилии; отец – предводитель в Княгининском уезде. Очень богатая семья. Полагаю, от этого и все проблемы. Юра перепробовал все, что можно купить за деньги. А вы, Алексей Николаевич, в полиции служите и потому догадываетесь, что из этого ряда имеется в нашем городе.

– Да уж… Особенно в ярмарку.

– Совершенно верно. Когда Валевачев умер и делали вскрытие, обнаружилось, что у него застарелый сифилис. В восемнадцать-то лет!

– Их была компания, или он типический одиночка?

– Трое. Один хлеще другого. Сами они называли себя «триумвиратом» и задавали тон в старшем классе. Им пытались подражать… Вино, женщины, кокаин, походы в притоны Гордеевки… Потом Валевачев и граф Гейден умерли, а барона Жомини мы отчислили. И только тогда в институте установился порядок.

– Где они брали наркотику?

– Не знаю. Этого добра – в любой аптеке без рецепта!

– Кто из других пансионеров был с Валевачевым особенно близок?

– Многие. Вот, например, Саша Марц, сын правителя канцелярии калужского губернатора. Он не попал под влияние «триумвирата», вел себя независимо, и потому его рассказ будет объективным.

– Но ведь сейчас вакации; мне нужен тот, кто находится в Нижнем.

– Марц вышел из института этим годом, и он в Нижнем. Заходил ко мне буквально вчера. Они с отцом остановились в «Полицмейстерских номерах».

Эти номера (официально – гостиница Фролова) находились на Живоносновской улице. Владельцем здания, в котором они расположены, был когда-то отставной нижегородский полицмейстер Махотин – отсюда и необычное название. Место тихое и респектабельное, излюбленное приезжающим на ярмарку московским купечеством. Лыков показал свой билет расторопному парню за стойкой и велел прислать к нему Марца-младшего. Сам же пока уселся в зале у окна перелистывать старые газеты.

Вместо одного Марца пришли сразу двое: отец счел нужным сопроводить отпрыска. Очень похожие внешне: белобрысые, узколицые и в очках, только папаша на тридцать лет старше…

Внимательно проверив запаянный в стекло полицейский билет Лыкова и сверив его фотопортрет, правитель канцелярии строго спросил:

– Что вам нужно от моего сына?

– Расскажите мне о покойном Валевачеве, – обратился Алексей к юноше. Но тот неожиданно густо покраснел и смущенно посмотрел на отца.

– Не хочешь – не говори, – торопливо посоветовал тот. – Надобно еще проверить полномочия этого господина. Для допроса нужна форменным образом выписанная повестка, а беседа – дело добровольное.

Лыков начал сердиться. Он хотел просто поговорить с бывшим студентом о его однокласснике, собрать сведения в интересах сыска и убежать дальше. Глупое упрямство Марца-старшего усложняло простую задачку.

– Эй, любезный, – окликнул сыщик распорядителя гостиницы. – Подымись быстренько наверх, в управление полиции. Пусть подготовят ордер на задержание свидетеля и пришлют его сюда с городовым. Александра Марца препроводить в сыскное отделение и задержать там до моего возвращения. Я приду и допрошу его. Часам к восьми…

Лыков встал и направился к выходу.

– Я буду жаловаться губернатору Безаку! – закричал правитель канцелярии. – Это превышение власти!

– Ничуть. Я расследую убийство, и у меня нет времени на формальности. Но ежели вам хочется, чтобы вместо пятиминутной беседы все было официально, извольте. Ваш сын, как важный свидетель, проведет в сыскном отделении целый день. Присутствовать вам на допросе я не разрешаю. Вы не присяжный поверенный, а он уже совершеннолетний. Поэтому его сейчас доставят в отделение, а вы ждите в гостинице, пока у меня дойдут руки до форменного допроса.

Распорядитель застыл у двери, готовый выбежать по первому знаку Лыкова. Марц-старший смутился.

– Что вы хотите?

– Чтобы вы погуляли десять минут.

– Это исключено!

– Любезный! Ты еще здесь?

– Хорошо, хорошо! Я буду сидеть молча.

Алексей задумался. Бесцеремонность калужского чиновника раздражала, и притом он мог помешать отпрыску быть откровенным. В то же время отцовская обеспокоенность за сына тоже понятна…

– Я расследую убийство провизора Бомбеля, – терпеливо разъяснил титулярный советник. – В деле фигурируют наркотические вещества, убитый тайно поставлял их пансионерам Дворянского института. В частности, умершему Валевачеву. Ваш сын никак не замешан в этом, но он может мне очень помочь, рассказав о порядках в своем бывшем заведении.

– И все? То есть сам Саша ни в чем не обвиняется?

– Ни в чем. Если бы вы не полезли сразу в бутылку, наша с ним беседа уже подходила бы к концу.

– Прошу прощения. Когда у вас появятся свои дети, вы меня поймете… Александр, ответь честно на вопросы господина Лыкова.

Все трое уселись в кружок, Алексей вынул блокнот и карандаш.