Хроники тайной войны. 1968–1995. Операции спецслужб Израиля на Ближнем Востоке и в Европе

Итак, все до единого понимали, что операция совершенно неподготовлена. И Рабин, и Мота Гур, и Шимон Перес делали вид, что не видели обмана. Вариант, предполагавший, что Израиль отдаст на растерзание своих сограждан, отмели сразу же. Бездействие государства поколебало бы национальную идею, патриотизм израильтян, парализовало бы дух общества. До событий в Энтеббе каждый израильтянин, попавший в беду, был твердо убежден в том, что государство приложит все усилия для его спасения. Ни у кого из руководителей страны не хватило духу отказаться от проведения антитеррористической операции. Быть может, это и выглядело неприкрытым государственным цинизмом, но гибель заложников и десанта во время антитеррористической операции имела бы для страны менее губительные последствия, нежели выдача осужденных террористов. Почувствовав слабину в системе безопасности, неспособность государства защищаться, арабские, в частности палестинские, террористы набросились бы на Израиль, словно шакалы на обессиленное животное. Прояви правительство в данной ситуации слабость, в дальнейшем его гражданам пришлось бы испытать на себе десятки таких «энтеббе». Террористы, подогреваемые арабскими режимами, стали бы требовать от Израиля территориальных уступок, на которые он никогда не пошел бы. В конечном итоге нерешительность привела бы впоследствии к жертвам, в сотни раз превышающим число заложников в Энтеббе.

Наблюдая за действиями сводного десанта, начальник Генерального штаба — ветеран нескольких войн, бÓльшую часть своей жизни прослуживший в армии, не мог не заметить, какая неразбериха творилась на итоговых учениях. Совершенно ничего не было подготовлено. Спустя много лет командир 131-й эскадрильи «Желтая птица» подполковник Йошуа Шани делился впечатлениями: «Вся операция была спланирована за 48 часов. Подготовка операции такой сложности могла занять месяц, два, полгода или больше. У нас было только два дня, мы могли проработать только два процента плана, оставив девяносто восемь процентов на импровизацию…»

Модель абсолютно не была выстроена, подразделения толком не знали, что от них требовалось, боевые машины не были приведены в должное состояние. Отдельные штурмовые группы «Сайерет Маткаль» мешали друг другу, попадая на линию огня. Спецназ 35-й бригады ВДВ и бригады «Голани» не успевали высадиться и занять исходные рубежи, бойцы «Сайерет Маткаль» оказывались под обстрелом основной части десанта, которая должна была провести зачистку нового пассажирского терминала и подготовиться к отражению возможной контратаки угандийской армии. На всё это накладывались пробелы в оперативно-разведывательной информации, ставящие под угрозу не только заложников, но и весь десант. Перед одной из групп сводного десанта была поставлена задача уничтожения угандийских МиГ-17 и МиГ-21, размещенных на территории аэропорта «Энтеббе». Однако никто не мог поручиться, что угандийские ВВС не приведены в полную боевую готовность. Если бы при уничтожении угандийских «мигов» начали взрываться боезапас и топливные баки, бóльшая часть аэропорта, в том числе старый пассажирский терминал с заложниками, была бы охвачена морем пламени.

После полудня был собран «узкий» кабинет правительства и комитет ВАРАШ. Подводя итоги утренних учений, Шимон Перес и Ицхак Рабин, прежде чем выносить вопрос на окончательное обсуждение, хотели услышать мнение начальника Генерального штаба об уровне подготовки сводного антитеррористического десанта. На совещание был также приглашен лидер оппозиции Менахем Бегин, которому при обсуждении был предоставлен равный голос, поскольку в Уганде решалась не только судьба заложников, но и в какой-то мере будущая безопасность всего Израиля. Именно по этой причине правящая партия не решалась брать на себя всю полноту ответственности и самостоятельно принимать судьбоносное для страны решение. На период разрешения кризиса с заложниками правительство и оппозиция пришли к взаимному соглашению, сформировав временную чрезвычайную коалицию.

В последний день бойцы «Сайерет Маткаль» пребывали в тягостном настроении. Казалось, должен найтись кто-то из высших армейских чинов, кто осмелился бы позвонить в канцелярию премьер-министра и открыто заявить, что операция совершенно не подготовлена и посылать людей в Уганду — значит, обречь их на неминуемую гибель.

Несмотря на это, подготовка шла полным ходом. Вокруг операции царила такая непроницаемая завеса секретности, что даже те, кто в ней участвовал, до последнего момента не знали, на какой день и час назначен вылет. Не только в мире, но и в самом Израиле никто не подозревал, что готовился силовой вариант освобождения заложников. Все были уверены, что у Израиля нет выбора и в сложившейся ситуации, скорее всего, кризис с заложниками разрешится уступками со стороны государства.