Хроники Торинода: вор, принц и воин

Снова кружились снежинки в бешеной круговерти, и завывал, как стая голодных волков, ветер за окном, но в большой комнате постоялого двора было жарко натоплено и шумно. В камине бушевало пламя, и Элиа завороженно наблюдал за язычками огнями. В игре искр ему виделись то сцены сражений, то чьи-то сердитые лица, напоминающие лицо Ольга, каким он иногда бывал. Да если честно сказать, каким он бывал почти всегда. Элиа иногда сравнивал Ольга с близнецами, они ведь были ровесники, но всегда приходил к мысли, что сын тана выглядит на фоне вечно смеющихся, беззаботных озорников-братьев почти стариком. Он чем-то походил на отца Элиа, внешне строгого, но внутренне – о чем знали все его дети – доброго человека. Но было в юном тане и что-то, что настораживало даже доверчивого и привыкшего всем верить Элиа.

– Он из тех людей, что меняют мир,- сказала Кирен, хозяйка постоялого двора без названия, того самого, где они тогда остановились и так и не уехали, сначала из-за болезни Элиа, потом… Элиа даже и не знал почему. Просто Ольг, которого он негласно признал за лидера, сказал, нахмурившись, когда Элиа завел разговор о том, что пора уходить:

– Сейчас зима. У нас почти не осталось денег,- потом добавил, заметив гримасу на лице мальчика,- Мы уйдем весной, сразу же, как потеплеет. Даю слово.

Эти слова успокоили Элиа. Ольг, сын тана и тан по наследству, никогда не нарушал своего слова. Может быть потому, что у него больше ничего не осталось кроме чести. Элиа иногда думал об этом, но теперь у него совсем не оставалось времени на размышления: он помогал хозяйке постоялого двора в работе. Кирен не брала с них денег за комнату и еду, но вечерами Ольг утихомиривал чересчур буйных посетителей, а он разносил посуду и помогал убираться. Работать было нетрудно: почему-то при виде Ольга даже у самых пьяных пропадало желание шуметь, а юркий Элиа быстро справлялся с уборкой. Это было странно, но порой Элиа замечал между таном и трактирщицей нечто вроде тайного сговора: будто они знали друг о друге больше, чем желали показать окружающим. Внешне это не было заметно, но он и раньше видел те вещи, которые оставались незаметными для других. И не видел того, что для остальных было очевидно, поправил он себя горько. Он каждую ночь видел страшные сны, но – как ни старался – не мог вспомнить лица родных. В памяти остались какие-то мелочи: маленькая тряпичная кукла Лин, любимый стол близнецов, материнское парадное платье яркого красного цвета и отцовские книги. Но лица оставались будто в тумане. Элиа боялся этого, он не хотел забывать, но ничего не мог поделать. Говорить об этом Ольгу не хотелось – тан вряд ли понял бы. Иногда Элиа вообще не верил, что Ольг знает о таких вещах как любовь, дружба, семья. Ольг хорошо знал о ненависти и мести.

– Почему так? – спросил он как-то у Кирен. Она ответила не сразу, тщательно взвешивая то, что хотела сказать.

– Он знает,- произнесла она после раздумий,- Но ему трудно признать в себе такую слабость. Всегда было трудно признать.

Элиа отошел, а когда вспомнил эти слова позднее, понял, что его удивило. Кирен говорила так, будто знала тана много лет. И очень не любила все эти годы. Когда он сунулся с вопросами к Ольгу, получил лишь вежливо-аристократичную просьбу не лезть не в свое дело.

И именно поэтому Элиа решил докопаться до всего сам. И именно за эту привычку его всегда ругали родители и – иногда – братья, потому что он, как правило, находил истину.

* * *

– … И тогда Таниэль Храбрый победил страшного дракона, одним ударом отрубив его огнедышащую голову. Голова покатилась вниз и пропала в недрах пещеры, а прекрасная принцесса очнулась и вместе с героем вернулась домой. А о драконах в той стране больше никто никогда не слышал,- закончила Кирен, одновременно довязывая шерстяной носок,- Вот, Элиа, держи.

– Спасибо,- Элиа, увлеченно слушавший историю про победу Таниэля Храброго над повелителем драконов, задал вопрос,- А драконы существуют?

Очевидно, решил Ольг, в книгах его отца про драконов ничего не было сказано. Иначе Элиа уже сыпал бы фактами, почерпнутыми оттуда.

В этот метельный вечер на постоялом дворе почти никого не было. Кирен и Элиа сидели у очага: она рассказывала сказки, а Элиа – наивный дурачок – слушал и верил каждому сказанному слову.

– Должно быть, существуют,- поразмыслив, сказала Кирен,- Недаром ведь про них рассказывают столько историй. Однажды здесь останавливался путешественник из далекой южной страны: он рассказал, что в его родных краях не просто верят в драконов, но и поклоняются им как мудрым и величавым существам. А моряки с северных островов рассказывали мне про целый остров драконов, где они откладывают и высиживают яйца. Говорят, драконья кладка должна находиться в теплом месте, а на том острове есть действующий вулкан и источники с горячей как кипяток водой.

Ольг, сидя на стуле, подальше от камина, правил лезвие ножа. Услышав про остров драконов, он язвительно фыркнул. Элиа его услышал и обернулся: