Хроники Торинода: вор, принц и воин

– А ты как думаешь? – спросил он, и Ольг в очередной раз поразился тому, как недолговечно детское горе. Элиа, совсем недавно потерявший всю свою семью, уже привык к Кирен и к нему.

– Я,- сказал Ольг неторопливо, – думаю, что не стоит тебе забивать голову всякими бреднями. Драконов нет, и никогда не было на свете. Они – лишь красивая сказка, символ несбыточного.

Кирен внимательно на него посмотрела, но ничего не сказала, и Ольг не стал продолжать, занятый своим ножом. Но когда они оба отвернулись, он вновь стал прислушиваться к неторопливому разговору. Впрочем, вскоре он задумался, и перестал наблюдать за Элиа и Кирен.

Зима не может продолжаться вечно. Скоро потеплеет, растает снег, и они вновь пустятся в дорогу: не потому, что обязаны, просто они оба не могут иначе. У Ольга теперь было достаточно денег, которые он заработал, охраняя трактир. Элиа выздоровел окончательно, хотя иногда еще покашливал по ночам, но Кирен и местный лекарь сказали, что это пройдет с наступлением тепла. Дон застоялся в конюшне. Все трое были готовы к пути.

И все же, что-то жгло тану душу: что-то, чего он не сделал, или что сделал не так.

– А может они и вправду существовали, а потом вымерли…- донесся до него голос Элиа,- Эй, Ольг, ты не спишь?

Ольг закончил точить лезвие и поднял голову.

– Нет, – сказал он,- Не сплю.

* * *

Словно в пику холодной и длительной осени, весна началась неожиданно теплыми, солнечными днями. Рано появились птицы, улетавшие на зиму в южные страны, зазвенела капель, и начали подтаивать, наметенные за три месяца сугробы.

Ольг собирался в дорогу. Элиа не просто видел это, он чувствовал, что тан готов на все, лишь бы покинуть теплый дом Кирен, которую почему-то так и не смог принять как друга. Самому Элиа Кирен нравилась. Она относилась к нему как мать. Нет, немедленно поправил он себя, как мать ему уже никто никогда не будет. Но она ухаживала за ним, когда он болел, в то время как Ольг пропадал, пытаясь найти себе союзников. Она платила им обоим за помощь по трактиру, хотя они и так бесплатно ели и жили здесь. Может быть, иногда думал Элиа, она делала это потому, что у нее никого не было: Кирен никогда не говорила о своей семье, и Элиа почему-то казалось, что она вдова.

Теплый весенний ветер играл пышными волосами Кирен. Она стояла на пригорке и смотрела на простирающиеся вокруг поля, еще покрытые белым панцирем.

– Птицы летят,- сказала она. Элиа, стоявший рядом, даже подпрыгнул:

– Где? Где?

Голубое, покрытое перистыми облаками, небо пересекала большая стая.

Даже Ольг, по своему обыкновению всюду ищущий опасность, запрокинув голову, и, прищурившись, долго смотрел вверх. Элиа обернулся и увидел выражение лица тана: такое необычно мечтательное и мягкое. Но спустя мгновенье оно приняло обычный беспристрастный вид.

– Завтра уезжаем,- ответил он на невысказанный вопрос Элиа. Кирен огорченно посмотрела на мальчишек, но ничего не сказала. Элиа увидел, как их взгляды сердито скрестились, и поспешно предложил:

– Пойдем обратно.

– Да,- согласилась Кирен, не глядя на тана,- Что-то похолодало.

Вечером, когда Ольг аккуратно укладывал немногочисленный скарб в заплечный мешок, а Элиа спешно дочитывал взятую у хозяйки книгу, Кирен постучалась в дверь их комнаты.

– Можно с тобой поговорить? – спросила она у Ольга.

– Со мной?- удивился он, и заметил, что Элиа прислушивается к разговору,- Хорошо, пойдем вниз.

Как только они вышли из комнаты, Элиа заложил книгу на недочитанной странице и тихо последовал за ними.

В плохо освещенной кухне разговаривали двое – и их разговор отнюдь не был мирным. Элиа прижался к стене и решил послушать – чуть-чуть.

– Если тебе наплевать на себя, – кричала Кирен,- подумай хоть о мальчике! Он и так пережил столько плохого, сколько ты даже не представляешь. Думаешь, ему легко будет странствовать наравне с тобой?

– До сих пор он справлялся.

– Да? И к чему это привело? Он чуть не умер здесь, у нас на руках!

– Это ЕГО путь,- заорал обычно невозмутимый Ольг,- Какое ты право имеешь указывать мне или ему что нам делать!

Элиа впервые видел, чтобы Кирен по-настоящему разозлилась – обычно она выглядела очень спокойной.

– Такое, что ты калечишь судьбы людей, даже не задумываясь об этом, даже не осознавая того, что ты делаешь!

Элиа впервые видел, что Ольг краснеет: белая кожа человека северных кровей приобрела густой пунцовый оттенок.

– Ты делаешь это только потому, что тебе так удобней,- непримиримо продолжила Кирен,- Как когда-то тебе было удобней, чтобы твой отец принадлежал лишь тебе!

– Не смей говорить о моем отце,- прорычал Ольг, нависая над миниатюрной женщиной как скала, – Никогда больше…

– Это еще почему?- сейчас Кирен всем своим видом напоминала Элиа разъяренную кошку,- Он любил меня, а я любила его. Ты разлучил нас в своем детском гневе – избалованный, капризный мальчишка! И даже сейчас, когда он умер, ты не можешь признать это!