Хроники тринадцати миров

Ивариец вновь и вновь пытался призвать всех к тишине, он пытался показывать фотографии, он пытался взывать к их разуму, но это была толпа. Паутина была готова просто лопнуть, а мир разрушиться и собраться заново.

Лишь когда толпа медленно двинулась к воротам центра, Логос понял, что ему придется привести ту, что нарушила такую прекрасную гармонию мира на Иваре.

— Хорошо! Я приведу ее!

Толпа наконец умерила свой пыл. Так вожделея посмотреть на чудо, иварийцы, казалось, даже перестали дышать, ожидая, пока увидят ее.

Прошло мгновение, затем еще несколько. Кто-то уже решил, что их обманули, но нет. Логос вывел ее, а толпа вновь загудела.

— Наследница! — крикнул кто-то.

Логос подумал, что это была опасная фраза.

— Спасительница! — опасная появлением этой фразы….

— Долой гнет правления Ивары! Долой войну с людьми! Долой воинов, убивавших благословенный народ! — И совсем ужасающей вот этой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

19.1

Меня посадили в походную сумку. Нет, вы просто представьте! Меня! В сумку!

— Жак Лефрой — злобный некромаг! — в очередной раз прокричала я, заранее зная, что некромаг ничего не услышит из моего надрывного писка.

В сумке, отдать должное, было тепло, уютно, но часто укачивало, и я старалась не думать о том, что будет, если меня укачает совсем. Приятный, должно быть, сюрприз для Лефроя. Так что и этот минус я мысленно перевела для себя в плюс. Удручающим же был тот факт, что прототипом дюймовочки на всю оставшуюся жизнь я оставаться не желала, а расколдовать меня могло только это чудовище, что несло меня в своей заплечной сумке.

Периодически взбираясь по какому-то тряпью внутри, по заботливо припасенной баночке с малиновым вареньем, на ней, кстати, было очень удобно сидеть, свесив ноги вниз, словно с

табуретки, я выглядывала в щель между застежками пуговиц и видела огромный, поистине огромный, мир за пределами сумки.

Лефрой шел быстро, картины пейзажа сменялись часто, так что я не чувствовала себя обделенной и то спала, то шкодничала, выцарапывая на крышке банки острием булавки, которую теперь могла приподнять с трудом, различные гадости про Лефроя.

Сейчас же мы почему-то остановились. Некромаг куда-то сел. Я притворилась мертвой и распласталась на дне сумки. Пусть поищет, гад!

— Вита, вылезай. — слишком громко.

Я и не подумала.

— Почему ты такая упрямая? Девушка должна быть мила, тиха, скромна и покорна! — ехидное замечание было явно камнем в мой огород, но я все же постаралась не шевелиться.

— Я знаю, что ты там. Не буду тебя тревожить, но у меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать.

Молчу. Дышу в кулак.

— У меня есть саламандра. Настоящая. И она может показать нам твоего муженька. Но если ты хочешь прикидываться идиоткой, то можешь там пролежать хоть до скончания своих дней. Я, кстати, собирался тебя расколдовать!

Два последних аргумента сокрушили мою гордость. Я вылезла и неохотно отряхнула полы ненавистной розовой юбки.

— Ну и что?! Где саламандра? — вопрошала я, а некромаг лишь расхохотался.

Я думала, что оглохну. Интересно, у них в этом мире слуховые аппараты как, в моде?

— Тивалум! — некромаг позерски щелкнул пальцами и я поняла, что начинаю расти.

Когда я достигла своего нормального размера, некромаг закончил хохотать и теперь лишь с насмешкой смотрел на меня.

— Где саламандра, Лефрой? — я не собиралась больше с ним церемониться. Первостепенным для меня было найти моего мужа.

Некромаг, до этого восседавший на поваленной березе на одинокой полянке в лесу, встал, зевнул, и выудил из кармана куртки нечто, похожее отдаленно на красную ящерицу.

Я хотела было сунуть свой нос поближе, но Жак вовремя удержал меня рукой, перед тем как саламандра вспыхнула огнем и, потухнув, обиженно подобрала под себя тонкий хвост.

— Тише. Саламандры очень чувствительны. Своим рвением ты только напугаешь ее, и она ничего не будет нам показывать. — он перешел на шепот.

У меня даже дыхание замерло. Я впервые видела настолько интересное магическое существо!

— А что нужно сделать, чтобы она показала то, что нам нужно? — зашептала я.

Жак мягко улыбнулся, присел на корточки и, сгребя свободной рукой побольше сухих прутиков с поляны, выпустил на них саламандру и хорошенько дунул.

Загорелся костер. Саламадра уютно свернулась клубком в самом центре, и засияла, засверкала, нежась в собственном горячем пламени.

— Такая красивая! — не удержалась я, любуясь магическим существом и грея замерзшие от вечерней прохлады руки о костер.

— Очень… Такая же, как и ты… — тихо прошептал Жак Лефрой, но я услышала и покраснела.

Мы еще немного посидели у костра, а затем Жак взмахом руки собрал, наверное, весь хворост из леса, который опал возле нас огромной кучей веток, листьев и лесных муравьев.

— Для того, чтобы саламандра показала желаемое, ее нужно покормить. А она, знаешь ли, довольно прожорливое животное, хоть и кажется маленькой.