Хроники загадочного Острова, или Файолеана

– Нет, ваше высочество, я не лгу.

Меигет остановилась, прислушиваясь к чему-то.

– Надо же, действительно не лжёшь… Твои мысли так ясны и просты, что даже скучно… Ничего не понимаю. Впрочем… Эта птичка всегда казалась мне странной, какой-то лишней в этой истории… И почему она малиновая? Какой крикливый цвет! Надо будет найти самый первый, изначальный вариант этой сказки. Наверняка там нет никакой птицы… Ну, ступай. И сделай милость, до нашей следующей встречи научись выражать свои мысли яснее. А своему несносному веснушчатому другу передай, что с его нынешними манерами ему вообще нечего делать при дворе.

– Вы уверены, что мы с вами ещё встретимся, ваше высочество?

– Уверена. И ты тоже в этом не сомневаешься… Просто боишься.

Меигет рассмеялась – и Эльта проснулась.

Стояла ещё глубокая ночь. Пятно лунного света на полу отодвинулось от кровати и протянулось в угол комнаты, почти до самого шкафа.

Эльта босиком встала на пол и подошла к окну. Луна блестела яркими бликами на ажурных флюгерах, заливала черепичные крыши, серебрила листву деревьев и гладкие камни мостовой.

Чтобы отвлечься от сна и отогнать тревогу и грусть, Эльта подставила ладонь под лунный свет – и вдруг на неё села малиновая птичка, что-то звонко чирикнула и исчезла.

Осколок пространства

Огненные буквы

Эльта вернулась из летней поездки с необъяснимой уверенностью, что вести с Острова не заставят себя ждать.

Начался учебный год. Школе теперь приходилось отдавать много сил: материал стал сложнее, а домашние задания – объёмнее. У Эльты почти не оставалось свободного времени, порой она даже не успевала разносить заказы в лавке – хотя на то, чтобы лишний раз вспомнить о Файолеане, время находилось всегда. Эльта встречала каждый день с надеждой на письмо от Эймера или на что-нибудь необычное.

Осенние деревья наполнили Гайстун золотым светом и постепенно облетели, отчего город погас и потускнел; после холодных дождей с моря стали приходить низкие рваные тучи, предвестники зимы, и ледяной ветер завыл в каминных трубах, захлопал ставнями и заскрипел флюгерами. Тёмный ноябрь показался очень долгим; нехотя смирившись с тем, что этой осенью уже ничего не случится, Эльта стала ждать первого снега, потому что с ним мог появиться Каус – но снег выпал, а Каус так и не появился.

– Не думаю, что он сейчас прилетит, – прямо сказал Яник, когда Эльта в очередной раз заговорила об этом.

– Почему? – расстроилась она.

– Потому что мы уже сделали всё, что могли. Если королева и Эймер сумели остановить Меигет, то никаких новостей пока не будет. Мы там просто не понадобимся. Я буду рад видеть капитана, надеюсь, «Альбатрос» придёт весной. Но сейчас лучше бы обойтись без Острова. И так дел по горло.

За короткое время Яник заметно вырос и возмужал, у него изменился голос. Теперь он выглядел почти взрослым. Да и Эльта повзрослела. Родители всё чаще заговаривали с ней о будущем, и её подруги вовсю строили планы. Эльту не радовали эти разговоры – она до сих пор не могла понять, чем хотела бы заниматься дальше. Ей казалось, что сначала должно произойти что-то особенное, из ряда вон выходящее, событие, которое поставит всё на свои места, и тогда она наконец-то поймёт, что же ей следует делать. Такое событие могло быть связано только с Файолеаной – поэтому Эльта снова и снова разжигала в себе надежду на встречу с Островом, уже не делясь этой мечтой ни с кем, даже с Яником.

День сменялся днём, и время текло так размеренно и буднично, что Остров стал казаться далёкой сказкой. То шёл тихий снег, то метель завивала снежные вихри, то наступали недолгие оттепели; под хмурым зимним небом молчал застывший залив, и во мгле даже днём не было видно маяка. Наконец зимние холода отступили – а с Файолеаны так и не пришло никакой весточки.

Теперь вспоминать о Файолеане почему-то было грустно. Яник почти не заводил разговоров об Острове, и Эльте стало казаться, что она одна всё ещё хранит мечту о новом путешествии туда. Она не догадывалась, что с тех пор, как открылась весенняя навигация, Яник каждую неделю бегал в порт и расспрашивал моряков, надеясь узнать какие-нибудь новости об «Альбатросе». Он ничего не говорил Эльте об этом, потому что новостей не было никаких.

Эльта надеялась, что Бетинка и Тимуш что-нибудь узнают и сообщат. Они писали регулярно, но все их письма были посвящены семейным делам и, прежде всего, рассказам о близнецах, родившихся осенью. Одного из них назвали Бартосом, в честь отца Бетинки, а второго – Олле, в честь капитана Веруса. Эти имена каждый раз напоминали Эльте о Файолеане.

Был конец апреля. Деревья уже вовсю зеленели, и всё чаще выдавались не просто солнечные, а по-настоящему тёплые, почти летние дни. Как-то раз после уроков Грета предложила Эльте и Нете пойти в парк. Нета с горестным видом подняла свою сумку.

– Если бы я знала, что мы пойдём гулять, не стала бы набирать столько книг в библиотеке… Я сейчас отнесу их домой и приду! Подождите меня!

– Мы подождём тебя в парке, – кивнула Грета.