Хроники Звёздного Народа

— Что вы! Мне на это не хватило бы ни сообразительности, ни опыта. Но, кажется, я догадываюсь, кто это мог сделать.

А сам подумал: «Интересно, в каких мирах милая мамочка добывает такие уникальные вещи?» Вслух сказал:

— Давайте всё-таки поужинаем. Вы голодны, да и я не прочь подкрепиться.

Она даже не заметила, что они давно говорят на земном языке. А когда поняла, стало особенно легко и уютно.

Они ели медленно, оба старались отодвинуть время расставания. Они нравились друг другу. Погоны, ранги и должности не стояли между ними. Ванда рассказала Ивану о себе. В конце концов, он первый открылся, а в её жизни не было ничего необычного. С детства мечтала о Космосе, у землян это на генетическом уровне. Потом была школа космонавтов, потом академия. При вручении дипломов — а диплом у неё был с отличием, к ней подошёл инопланетянин и предложил должность рядового в Галактическом Военном Флоте, а в Солнечной Системе ей сразу давали корабль. Она выбрала Галактический Флот. Инопланетянин улыбнулся, потом она узнала, что он из Системы Сириус и был командором их рукава Галактики. Он сказал, что ему нравится в военных здоровое честолюбие, и, как ему кажется, она далеко пойдёт. Она и пошла, но не сразу. Командор словно питал к ней особое служебное пристрастие. Её переводили с корабля на корабль на разные должности, пока она не освоила их все до последней заклёпки. Наконец, ей дали собственный корабль последнего образца и перевели во Флагманский Флот. Но здесь начались проблемы с экипажем. Она решила и эту проблему. Её экипаж лучший во всём флоте. Можно было радоваться — наконец, всё нормально. И вдруг её с эскортом везут к Командору.

— А, может быть, это конвой? — спросила она осторожно.

Он усмехнулся, поразившись частому совпадению их мыслей, и мягко сказал:

— Давайте не будем сейчас о делах. Я не помню в своей жизни такого прекрасного вечера.

И тут включился коммуникатор.

— Командор?

— Я просил меня не беспокоить. Я занят.

Она усмехнулась. Обыкновенный мужчина. Ему хорошо, и он не хочет думать о делах, хотя вовсе не занят. Она не знала, что это — сейчас самое главное его дело.

— Но Командор, — не унимался голос, — тут с кораблем делают такое… — в голосе звучал неподдельный ужас.

— Делайте всё, о чём вас попросят или прикажут, с ювелирной точностью, каким бы безумием вам это не казалось. Это мой приказ. Ясно?

— Так точно!

Он прикрыл глаза. Идиллия была нарушена. Но ему хотелось продлить это счастье ещё хоть чуть-чуть. Может быть, это будет лучшим воспоминанием его жизни!

— Вы поёте? Среди ваших вещей есть гитара.

— Да, пою. Но очень редко. У военных космолётчиков мало свободного времени.

Эта женщина — военный космолётчик. Он содрогнулся.

— И, конечно, только в кругу друзей. А для меня споёте?

А почему бы нет, подумала она, встала и спокойно пошла в сторону своей комнаты, отметив про себя, что уже неплохо ориентируется среди этих безликих стен.

Он смотрел ей вслед долгим взглядом. Да, он завидная партия в масштабах Галактики. И с кем его только ни знакомили. И были случаи, когда он всерьёз задумывался. А сейчас он не думал, он просто знал, что ради этой женщины готов бросить всё: пост, карьеру, комфорт. Одного он не мог изменить — своего долголетия. Но даже несколько десятков лет рядом с ней — это счастье. Всего миг в его жизни, как этот вечер. Ему хотелось бежать за ней, схватить её в охапку. Он даже не мог предположить, что способен на такую страсть. Он вскочил и сделал несколько шагов. Но ведь тогда он не сможет послать её в бой! И будет потерян единственный шанс. И, может быть, погибнет мать, оказывается, она устроила проверку не только ей, но и ему. И ещё много, ужасно много будет потерь. Он растерянно остановился. Сердце сжала нестерпимая боль. И впервые вселенский холод одиночества проник ему в душу, и ответственность долга тяжким грузом надавила на плечи. Он закрыл лицо руками.

— Что с вами? — тревожно спросила Ванда.

Она стояла перед ним с гитарой в одной руке, а второй ласково коснулась пальцами тыльных сторон его ладоней. Дрожь пробежала по его телу. Он нежно поцеловал эти пальцы и, не выпуская их из своей ладони, бережно провёл Ванду к креслу.

— Никогда не думал, что я до такой степени человек, — в его голосе была печаль.

— Вас это пугает?

— Нет. Скорее, радует. Но меня удивляет, что я говорю об этом вам.

— И я человек. Мы должны хорошо понимать друг друга. Вы мне тоже очень нравитесь, Иван. И я ещё не знаю, что с этим делать. Давайте петь.

Они пели долго. Голоса их красиво дополняли друг друга. И песни они любили одни и те же. Они бы пропели всю ночь и даже, может быть, следующий день. Но пора было расставаться.

— Я бы предложил вам ещё потанцевать, но боюсь, — он грустно улыбнулся. — Никогда не произносил этого слова. Оно такое маленькое, но так точно отражает то, что я сейчас чувствую.

— Вы правы. Оставьте Золушке мечту. Жаль, что она не может убежать отсюда, оставив туфельку доброй феи.

— Да. Нужно отдыхать. Наш рабочий день начнётся в семь утра. И ещё. Вы здесь не пленник, а гость.