Хроноагент. Гексалогия

– С Брянского фронта немцы сняли танковую группу Гудериана. По данным разведки, ее разворачивают против нашего фронта для прорыва с левого фланга. Ясно, что район сосредоточения этой группы – вот здесь. – Карандаш в руке Строева обводит на карте район между Дубровкой и Бетлицей. – Мы уже знаем, что они здесь. Но не знаем ничего о готовности группы к наступлению: подтянуты ли тылы, где сосредоточены ударные группировки, на каком они расстоянии от линии фронта, куда направлен главный удар. Об этом мы не знаем ничего. Четыре пары разведчиков, в том числе из вашего полка, уже побывали в этом районе и не вернулись. Они успели только передать по радио то, что уже известно. Группа Гудериана – там. Этот участок очень плотно прикрывают немецкие истребители, там действуют и “Нибелунги”. Они просто не выпускают наших разведчиков из района.

– Товарищ генерал, – предлагает Жучков, – а что, если послать на разведку не пару, а эскадрилью? С эскадрильей они не справятся.

– Это верно, не справятся. Но эскадрилья, вернувшись целой, вернется и без результата. Пролет большой группы через линию фронта не останется незамеченным, и немцы успеют принять меры. Они очень тщательно маскируются. Поэтому надо идти всетаки парой. Задача ясна, Злобин?

– Так точно, товарищ генерал: найти и нанести на карту расположение группы Гудериана.

– Это не все. Надо еще и доставить эту карту сюда.

– Есть доставить карту сюда, товарищ генерал!

– Надо вернуться с данными разведки, Злобин. Обязательно вернуться. Времени не остается. Не исключено, что Гудериан уже изготовился к удару и находится на исходных позициях. Удар может последовать в любой час. Поэтому и посылаю тебя. Больше некого. Был бы Волков жив, послал бы его. А сейчас пойдешь ты. Пойдешь и вернешься. Никто другой этого не сумеет сделать.

– Я понял, товарищ генерал.

– Товарищ генерал, разрешите обратиться! – неожиданно говорит Сергей.

– Слушаю, Николаев.

– Разрешите мне идти вместе со Злобиным. Нас двоих они наверняка не одолеют.

Генерал с сомнением качает головой.

– Твоими бы устами да мед пить. Если “Нибелунги” навалятся на вас, они вас не выпустят. Поэтому задача не в том, чтобы отбиться от них, а в том, чтобы не попасться им или уйти в случае чего. Тут вся надежда на вашу изобретательность, на ваш боевой опыт.

– Разрешите действовать, товарищ генерал?

– Идите. Удачи вам!

Мы получаем у Жучкова карты и идем сначала в свою землянку. Там я сажусь за стол и, развернув карту, предлагаю Сергею сесть рядом.

– Слушай сюда. Хоть один из нас должен вернуться, это ясно. Как это сделать?

– Вот это не ясно.

– Предлагаю создать у немцев впечатление, что разведку ведет один самолет. Фронт пройдем раздельно и начиная с этой точки пролетим над районом сосредоточения восьмерками, на сходящихся курсах, но так, чтобы одновременно в одной точке не появляться. Это будет выглядеть вот так.

Я рисую схему маневров и временной график. Сергей внимательно смотрит и усмехается.

– А что? Должно сработать. Но самая большая опасность – на обратном пути.

– Здесь придется идти на риск. Я развернусь в этой точке и пойду домой на высоте четыре пятьсот, ты развернешься здесь и пойдешь на шести тысячах. Если меня засекут, ты это увидишь. Я свяжу их боем, а ты проскочишь незамеченным.

– И брошу тебя им на съедение?!

– Ты доставишь разведку, – твердо говорю я. – Это намного важнее.

– Дудки! Прорываться – так вместе, и погибать тоже вместе!

Молча смотрю на разбушевавшегося Сергея. Достаю папиросу, прикуриваю и, затянувшись пару раз, говорю:

– В этом районе уже погибли восемь летчиков. Ну, теперь погибнут десять. А разведка доставлена все равно не будет. После нас пойдет еще пара и еще. И все с таким же результатом. Так можно попарно всю дивизию там положить. Только немцы времени нам на это не дадут. Гудериан ударит, а где – не знает никто. И не узнает, пока его танки на нашу оборону не обрушатся. Ты понял или нет? Что важнее?

Сергей хватает пачку папирос, закуривает и несколько раз взадвперед шагает по тесной землянке.

– А как я потом им в глаза смотреть буду? – показывает он на ребят, сидящих на нарах и молча слушающих наш спор.

– Нормально будешь смотреть, кацо! – говорит Мидодашвили. – Я своими руками задушу того, кто на тебя хотя бы косой взгляд бросит.

– И нечего спорить, – поддерживает Комов. – Никто тебя не посмеет упрекнуть, что ты товарища бросил. Не тот это случай! Андрей прав.

– Могу обещать тебе только одно, – говорю я, – если засекут и атакуют тебя, то отрываться буду я.

– Нет, черт возьми! Ты мне другое обещай. – Сергей прекращает метаться по землянке и останавливается передо мной, выдыхая дым из ноздрей, как СивкаБурка. – Ты обещай мне, что уйдешь от них, вырвешься. Пусть они меня не видят, пусть! А самто я как после этого жить буду? Как Ольге в глаза посмотрю, если ты не вернешься? Короче, клянись, что вырвешься оттуда, или ничего не получится!