Хрупкие создания

Она краснеет – не той розовой краской, которую схватывают от разгоряченного танца, о нет. Она краснеет так, словно пролетела несколько пролетов лестницы на глазах у всех. Или словно кто-то, кто тебе очень нравится, внимательно следил за козявкой в твоем носу, а ты и не замечала.

– Зачем ты это сделала?

– Хотела вернуть себе роль. – Скручиваю волосы в пучок. – Раньше такое проходило. Адель мне рассказывала.

– Он не расхаживает тут кругами, чтобы вот так просто закрутить роман с одной из своих балерин. Думаешь, он тупой? У него ведь могут возникнуть проблемы.

– Адель говорит…

– И слышать ничего не хочу. – Элеанор поднимается и хватает свою сумку. – Мне нужно подготовиться к уроку.

Глотаю таблетку, чтобы забыться. Моя лучшая подруга только что ушла от меня. Я ее отпугнула. Интересно, сколько таблеток я уже приняла? Кажется, за последний месяц я увеличила свою обычную дозу в два раза. Гоню от себя эти мысли и приглаживаю волосы. Все должно выглядеть идеально.

Спускаюсь вниз, в класс. Избегаю взглядов Анри, когда проскальзываю в студию «С». Не было никогда на мне его губ. Я сказала, не было.

Держусь в стороне. Девчонки замечают.

Джиджи сидит ближе к центру, ее покалеченная нога возлежит на подушечке на стуле, словно на ней хрустальный башмачок. Выжимаюсь на полную, ведь она смотрит. Надеюсь, она себя чувствует сейчас так же, как я, когда Джиджи танцевала передо мной партию феи Драже. Или когда Кэсси исполняла роль сильфиды.

Урок заканчивается, и мистер К. сообщает нам, что сегодняшняя репетиция отменена. Сегодня ведь день рождения отца Алека. На него приглашены все учителя и члены собрания, а также куча важных городских людей, которым нравится балет.

Мама заберет меня с уроков, чтобы я высушила волосы и купила новое платье. Она считает, что мне стоит попытаться вернуть Алека. Видит, как я расклеилась. Может, она и права.

Остаюсь в студии одна, чтобы размяться. Колено болит меньше, если я медленнее остываю после танцев. Другие балерины уже ушли на обед и на занятия. Меня всегда это поражало – как хаос в мгновение ока превращается в полное спокойствие. Как толпа превращается в одиночество. Я никогда не думала, что буду его искать.

Двери зала открываются – не медленно, со скрипом, а разом, со стуком, и врывается поток воздуха. Кто-то знает, что я здесь. И кому-то глубоко плевать на этот факт.

Это мистер К.

– А, тебя-то я и ищу.

От его слов по спине пробегает дрожь – вдруг он позвонил моей матери? Или назначил сеанс у психотерапевта?

– Здрасте.

Слежу за голосом. Медленно поднимаюсь, хотя колено все еще болит. Нужно закинуться «Эдвилом» и, может, съездить к своему физиотерапевту. И все будет в порядке.

– Морки говорила, что ты очень хорошо поработала на прошлой неделе, – говорит мистер К., но я слышу «ты постоянно лажала, а теперь вроде приходишь в форму».

Киваю. Это ведь не комплимент, и нам обоим это известно.

– Ты пропустила Джиджи вперед себя, – продолжает он. – Нельзя все время быть на вершине. Но можно все же оставаться великой.

– Или лучшей.

– Ты часто с ней говоришь? – Мистер К. прочищает горло, словно не привык к болтовне. – В последнее время дела у нее идут неважно.

– С Джиджи?

– Да. Вы же соревнуетесь.

– Не больше, чем с остальными.

Ему от меня что-то нужно, но он не знает, с какой стороны к этому подойти. Какими-то странными путями я оказалась ведущей, а не ведомой. Мистер К. знает, что я – сердце этой школы. Что мне известно все, что происходит со здешними танцорами.

– Она хоть раз говорила о том, что кого-то подозревает? Может, ходят слухи? Я не люблю, когда сплетни отвлекают моих учеников… – Мистер К. переминается с ноги на ногу.

Я никогда не видела, чтобы он так делал, – мистер К. всегда прямой как струна. А сейчас чуть наклонился к станку и больше похож на обычного человека, а не на великого танцора. Не на того, от кого зависит наше будущее. Мое будущее.

Он протягивает мне руку. Я принимаю ее, и он притягивает меня к станку. В прошлый раз мистер К. отпрянул, но сейчас его прикосновение теплое. Почти приглашающее. Словно если я попробую еще раз… все пройдет иначе.

– Ты удивительно похожа на свою сестру.

Мистер К. приподнимает мой подбородок, пробегает глазами по лицу, шее, груди… Все, что я слышу в данный момент, – наш с Элеанор недавний разговор. Все, что могу вспомнить, – как Адель призналась, что позволяла мистеру К. целовать ей шею и касаться пальцами нижней части ее леотарда, когда он корректировал ее па. Кто знает, что они еще делали вместе?

– Я думал, что она вернется к нам – в твоем лице. Думал, что ты будешь танцевать, как она, – припечатывает он, даже не задумываясь о том, что я подумаю.

Я не часто краснею, но сейчас чувствую, как предательский румянец ползет по коже. Обычно ему аккомпанируют слезы. Проглатываю их.

– У меня нет времени на всякие слухи. – Внутри я паникую, но снаружи спокойна. – И на всякий щебет про Адель тоже. Даже если она и была вашей любимицей.

Мистер К. так резко убирает с меня руки, словно я – кусок мусора. Он снова прочищает горло.