Хрупкие создания

Они снова говорят на корейском, но на этот раз я понимаю только одно слово: хальмеони. Бабушка. Так и вижу ее маленькое личико, усеянное морщинами, и добрые глаза. Вот бы встретиться с ней снова. Ко мне давно никто так хорошо не относился.

Джейхи с отцом продолжают беседу. Джейхи качает головой и пару раз произносит «нет». Его отец отвлекается на секунду, чтобы поговорить с одним из официантов.

– О чем он спрашивает? – шепчу я Джейхи.

Не понимать свой родной язык – нелепо.

– Это не важно, – отвечает Джейхи и отправляет в рот картофелину – наверняка чтобы не отвечать мне.

– Но он ведь о чем-то спрашивает. Я уловила, что он говорил о твоей бабушке и обо мне. – Бью его по ноге до тех пор, пока он не сдается.

– Он сказал, что мне стоит отвести тебя к ней после обеда. – Джейхи тянется палочками к следующему блюду. – Ты же знаешь, что мы…

Он проглатывает слово вместе с кусочком рыбы. Мешаю ложкой свой суп с тофу. Да, Джейхи рад меня здесь видеть, но ведь есть прошлое… Все уже должны знать, что между нами что-то происходит. Все началось как игра, а теперь я сижу с его отцом в одном из семейных ресторанов. Я вдруг понимаю, что это давно перешло все границы. А мы все еще держим это в тайне.

Впрочем, корейские девочки в общежитии и так все поймут – от меня за милю несет кунжутным маслом.

Отец Джейхи выставляет перед нами еще пару чашек и смотрит на меня в ожидании. Я должна кивнуть, показать, понравилось ли мне. Но мне сложно получать от еды удовольствие. Откусываю кусочек горячего, только что со сковороды манду и громко хлюпаю супом. Этого Джейхи и его отец и ждали: они переглядываются, довольные. А потом мистер Чэ кивает в сторону двери в кухню.

– Наслаждайся. – Его темные глаза, такие же, как у Джейхи, светятся счастьем. – Какой хороший аппетит!

И отец с сыном снова обмениваются взглядами. На этот раз я легко понимаю смысл: мистер Чэ доволен, что сын нашел девушку, которой нравится еда. Не то что Сей Джин.

Вот только Джейхи все еще с ней, а я – просто старый школьный друг. Но мистеру Чэ кое-что известно – и мне тоже. Сей Джин исчезнет, уедет в Гарвард, или Йель, или куда там еще, а Джейхи вдруг поймет, что он по ней и не скучает особо. Что никогда ее не любил и на самом деле любил меня. Да, так и будет.

Жду, когда Джейхи спросит, не я ли столкнула Сей Джин с лестницы. Бетт прикрыла меня перед остальными девочками, пустила слух, что Сей Джин сама поскользнулась и пытается свалить все на меня. И все верят именно Бетт.

Хватаю со стола липкие ребрышки. Тут еще полно еды – куриные крылья, лапша, пибимпап[12] в каменных чашках. Все фирменные блюда, которые отец Джейхи заставляет нас попробовать. Стоит мне моргнуть, и на столе появляется еще больше тарелок. Отрываю зубами мясо от кости и чувствую себя дикой и до странности сексуальной. Джейхи смотрит на меня. На его лице – гордость и нежность. Давно на меня никто так не смотрел. Особенно мать. Но потом Джейхи вдруг взрывается смехом.

– Ты единственная из тех, кого я знаю, кто умудряется даже в волосах еду оставить. – Он тянется к прядям надо лбом и вытаскивает кусочек барбекю. – Они у тебя такие светлые.

Последнее он добавляет тихо и нежно. Я отталкиваю его руку.

– Ты меня соусом измажешь! – притворно обижаюсь.

– Да ты уже измазалась! – Он смеется. – И в голове соус, и на руках, и на лице. Даже на груди.

Он тыкает меня в грудь, и на розовом кардигане остается пятно.

– Давай ешь быстрее, нам еще нужно успеть в общежитие! – Глаза горят голодным огнем.

Но я не хочу возвращаться. Хочу остаться здесь, в его мире – подальше от злобы голодающей стаи девчонок и тяжести места дублерши. Мне нравится сидеть здесь, и его отец тоже нравится, но я знаю, почему Джейхи привел меня в «Элмхерст», а не в «Асторию», где управляет его мама. Там меня увидит его бабушка и начнет вспоминать старые добрые времена, вздыхать и радоваться, что я снова с ними. Сей Джин не должна узнать обо мне. Я – все еще секрет. И от этого мне больно. Я-то знаю, что Джейхи нужна только я.

Все не должно было заходить так далеко. Это была просто месть. Но теперь Джейхи стал для меня домом.

Этот танец никто не увидит.

Поднимаю руки. Выгибаю спину, а потом сворачиваюсь, рисую невидимый круг вокруг себя. В такие моменты мое тело едино с музыкой. Во второй части балета Жизель становится призраком. Я должна стать невидимкой, спрятаться в музыке. Быть на сцене, но в то же время и не быть там. Я знаю, как стать невидимой. Я – дублерша Джиджи и буду танцевать ее роль только на нашей первой вечерней репетиции.

Джиджи живет на сцене. Вы ни за что ее не пропустите. В ней есть то, что не сломить, – харизма. Она сияет – об этом мистер К. постоянно говорит. И о ее сильных плечах, и об искренней, теплой улыбке. Но все же Джиджи не так хороша, как я.

Все это делает ее неподходящей на эту роль, а мне играет на руку. Я парю.