Хрупкие вещи. Истории и чудеса

Когда эта штука взорвалась, я еще не покинул пределы радиуса действия взрывной волны. Похоже на ослепительный фейерверк – красиво, хоть и жутко. А потом не осталось ничего, кроме бледного следа сверкающей пыли…

– Есть! – заорал я. – Получилось! Черт, у меня получилось!

Экран замерцал. На меня уставились очки в роговой оправе. Теперь за ними не было лица. Только схематичное подобие участия и интереса, как в небрежно прорисованном комиксе.

– У тебя получилось, – согласился он.

– Так, и где мне сажать эту штуку? – спросил я.

Он на мгновение замялся, а потом сказал:

– Тебе не придется ее сажать. Аппарат не рассчитан на возвращение. Это излишняя функция, в ней не было необходимости. Нам не нужны дополнительные расходы.

– И что мне делать? Я только что спас Землю. И теперь я тут умру от удушья?

Он кивнул:

– Примерно так. Да.

Свет в кабине померк. Индикаторы на пульте отключались один за другим. Угол обзора сузился до обычного. Остался лишь я, пристегнутый к креслу посреди пустоты, внутри летающей чайной чашки.

– И сколько мне осталось?

– Идет отключение всех систем, но у тебя минимум два часа. Мы не будем откачивать оставшийся воздух. Это было бы негуманно.

– В том мире, который я знаю, мне бы дали медаль.

– Разумеется, мы благодарны.

– А что, нельзя выразить свою благодарность как-то ощутимее?

– Боюсь, что нет. Ты элемент одноразового использования. Деталь. Когда в осином гнезде умирает отдельная особь, рой не скорбит о потере. Возвращать тебя было бы неразумно и неэффективно.

– И вам не нужно, чтобы на Землю вернулся корабль, оснащенный мощнейшим оружием, которое можно использовать против вас?

– Ты сам все понял.

Экран погас – со мной даже не попрощались. «Не пытайтесь перенастраивать свой телевизор, – подумал я. – Неисправность в самой реальности».

Когда воздуха остается на два часа, начинаешь пронзительно осознавать каждый вдох. Вдох. Задержка дыхания. Выдох. Задержка дыхания. Вдох. Задержка дыхания. Выдох. Задержка дыхания…

Я сидел в полутьме, пристегнутый к креслу, и ждал, и думал. А потом я сказал:

– Эй, меня кто-нибудь слышит?

Миг. Экран замигал узорами.

– Да?

– У меня есть одна просьба. Послушайте. Вы… люди, машины, или кто вы там… все-таки вы кое-что мне должны. Правильно? В смысле, я всех вас спас.

– Продолжай.

– У меня есть еще два часа, так?

– Пятьдесят семь минут.

– Можно меня подключить обратно… к реальному миру? К другому. К моему?

– Э… Не знаю. Сейчас уточним. – И экран снова погас.

Я сидел и дышал – вдох, и выдох, и вдох, и выдох. Мне было очень спокойно. Если б не то обстоятельство, что мне оставалось жить меньше часа, мне было просто великолепно.

Экран вновь зажегся. Ни картинки, ни разноцветных узоров, ничего. Просто слабое мерцание. И голос, то ли у меня в голове, то ли снаружи, сказал:

– Договорились.

Шею пронзило болью. Потом была темнота.

А потом вот это.

1984-й год, пятнадцать лет назад. Я снова занялся компьютерами. У меня свой компьютерный магазин на Тоттенхэм-Корт-роуд. И сейчас, когда мир приближается к новому тысячелетию, я пишу эти строки. На сей раз я женился на Сьюзен. Искал ее месяца два. У нас есть сын.

Мне под сорок. Обычно такие, как я, не доживают до сорока. Сердце останавливается. Когда ты это прочтешь, меня уже не будет в живых. Ты будешь знать точно. Увидишь, как опускают в яму гроб, куда поместились бы два человека нормального роста.

Но знай, Сьюзен, хорошая моя: мой настоящий гроб вращается по орбите вокруг Луны. Похож на летающую чайную чашку. Они вернули мне мир и тебя – ненадолго. В последний раз, когда я сказал тебе правду – тебе или кому-то похожему на тебя, ту правду, которую я знал, ты от меня ушла. Может, это была не ты, и тот я был не я, но я не хочу рисковать снова. Поэтому я запишу все, что знаю, и когда меня не станет, тебе отдадут этот рассказ вместе с прочими бумагами. До свидания, Сьюзен.

Да, они бессердечные, бесчувственные, компьютеризированные мерзавцы, пиявки, присосавшиеся к разуму человечества – того, что осталось от человечества. Но я все равно им благодарен.

Я скоро умру. Но последние двадцать минут – это были лучшие годы моей жизни.

Страницы из дневника, найденного в обувной коробке, забытой в «грейхаунде» где-то между Талсой, штат Оклахома, и Луисвиллом, штат Кентукки

Pages from a Journal, Found in a Shoebox Lift in a Greyhound Bus Somewhere Between Tulsa, Oklahoma, and Louisville, Kentucky. © Перевод Т. Покидаевой, 2007.

Понедельник, 28-е

Видимо, я уже давно гоняюсь за Скарлет. Вчера был Лас-Вегас. На стоянке у казино нашлась открытка. Там малиновой помадой было написано слово. Одно слово: «Помни». На обратной стороне – шоссе в Монтане.

Я не помню, что́ надо помнить. Я в дороге, еду на север.

Вторник, 29-е