Хрущев. Охота на силовиков

Генерал-лейтенант Петр Иванович Ивашутин, покидая пост министра госбезопасности Украины, перед отъездом из Киева в Москву пророчески заявил руководителям украинского правительства:

«Дорогие товарищи, борьба с бандеровщиной не окончена. Пройдут годы, осужденные отбудут свои сроки. Далеко не все из них вернуться на Украину полностью раскаявшимися. Вырастут дети и внуки репрессированных, в их душах сохранится обида за судьбу своих отцов и дедов…

При мощной подпитке с Запада, на волне украинского национализма и русофобии бандеровщина возродится. Поэтому необходимо адекватное противодействие — политическое, экономическое и социальное, но особенно идеологическое…»

Противодействие, видимо, было неадекватное. То, что сегодня творится на Украине — это просчет наших внешнеполитических чиновников.

Но вернемся к хрущевским временам.

После поголовного освобождения русофобских коллаборационистов процесс роста националистических проявлений резко пошел в гору на Украине, в Литве, Латвии, Эстонии, на Северном Кавказе и в других местах. Дети и внуки тех, кто был справедливо осужден советской властью, пробравшись и захватив партийно-административные посты, стали на путь постепенного выращивания махровой русофобии. Вот откуда появились кравчуки, ющенки, порошенки и им подобные.

Доклад Хрущева на XX съезде КПСС и развенчание культа личности Сталина считается главным достижением в десятилетней деятельности Никиты Сергеевича. Так, во всяком случае, оценивают его наши либералы и Запад. Но если внимательнее присмотреться к его действиям, то они часто носили волюнтаристский, непродуманный и ущербный для страны характер.

Есть смысл начать с того, что от перехода к власти до зачитывания съездовского доклада прошло целых три года. Какое препятствие новый лидер партии и государства видел, чтобы вскрыть факты злоупотреблений раньше? Что ему мешало активно действовать в этом направлении? Ответ один — мешали архивы как в Москве, так и на Украине. По воспоминаниям многих сотрудников МВД и КГБ, в том числе и Председателя КГБ при СМ СССР В. Е. Семичасного, начиная с конца 1953 года органы госбезопасности, возглавляемые генералом И. А. Серовым, по распоряжению Н. С. Хрущева проводили тщательную чистку архивов. Цель у них была одна — скрыть или уничтожить компрометирующие материалы. Только в Москве к этой «скользкой работе» привлекли более двухсот сотрудников органов государственной безопасности. Документы, «опасные» для Хрущева, часто уничтожались или заменялись подделками.

Несмотря на то, что Хрущев, будучи первым секретарем КП Украины, в конце 1930-х годов по должности состоял в так называемой «тройке НКВД», его фамилия на расстрельных списках отсутствует. А ведь в этих темных делах он был «стахановцем». Уцелела телеграмма «вождю народов», датированная 1938 годом, когда Н. С. Хрущев работал на Украине. Вот ее текст:

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Украина ежемесячно посылает 17–18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2–3 тысяч. прошу принять меры.

Любящий Вас Н. С. Хрущев».

Таким образом, в данном случае Сталин не инициировал массовое уничтожение людей, а наоборот, сдерживал угодническо-кровавые порывы Хрущева.

* * *

Почему эту главу автор назвал так? Ответ он нашел в материалах журналиста и историка Николая Мельничука. На его адрес пришел конверт с письмом от А. Н. Степанова — жителя Республики Саха (Якутия), Сомпонского улуса, пос. Хандыка. Вот его текст:

«В 1964 г. в Москве, будучи студентом, познакомился с 80-летним полковником КГБ в отставке (фамилию забыл). Бывший царский полковник, он в 1917 г. перешел на сторону революции, был троцкистом, позже стал большевиком, и в Киеве служил командиром роты ЧОН (части особого назначения — Прим. авт.) РККА.

В этой же роте служил командиром отделения сын мелкого фабриканта Хрящев Никита Сергеевич, балагур и за языком в карман не лез. В то время профсоюзы имели огромное значение и влияние. В их руководящие органы подбирали грамотных людей. Заметили и командира роты ЧОН — бывшего полковника (троцкисты ковали свои кадры) и предложили ему должность председателя профкома одного большого завода.