Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК

Хрущев утверждал, что он первым увидел в действиях Берии угрозу партии. Из его слов следовало, что "угроза партии" на деле означала угрозу его друзьям на Украине, а возможно и ему самому. Он писал: "Берия развил бешеную деятельность по вмешательству в жизнь партийных организаций. Он сфабриковал документ о положении дел в украинском руководстве. Первый удар из числа задуманных он решил нанести по украинской партогранизации. Я полагал, что он развивал это дело с тем, чтобы втянуть туда и мою персону. Он собирал нужные ему материалы через Министерство внутренних дел УССР и начал втягивать в подготовку дела начальников областных управлений МВД". Хрущев рассказал о том, как уполномоченный МВД по Львовской области Строкач отказался выполнить указания министра внутренних дел УССР П.Я.Мешика и предоставить ему материалы о партийных работниках. "Тогда Строкачу позвонил Берия и сказал, что если он станет умничать, то будет превращен в лагерную пыль".

Хрущев утверждал, что уже тогда у него вызвали подозрения записки Берии относительно Прибалтики. Он, правда, замечал: "В его предложениях далеко не все было неправильным. ЦК КПСС и сам к тому времени взял курс на выдвижение национальных кадров. И мы приняли решение, что в республиках пост первого секретаря ЦК должен занимать местный человек, а не присланный из Москвы. Вообще у Берии имелась антирусская направленность. Он проповедовал, что на местах царит засилье русских, что надо их осадить. Так все и поняли и начали громить не только русские, но и те национальные кадры, которые не боролись с русским "засильем". Это произошло во многих партийных организаций национальных республик". Хрущев умалчивал о том, что записки Берии поддерживались им и Маленковым, а затем на их основе принимались соответствующие решения Президиума ЦК. Получалось, что наконец Хрущев одумался и понял, что, подчинившись Берии, Президиум ЦК санкционировал "антирусскую" политику.

Впоследствии Хрущев неоднократно повторял свою версию этих событий. Из нее следовало, что он убеждал Маленкова в том, что действия Берии представляют опасность для партии и страны. Хрущев писал: "Я не раз говорил Маленкову: "Неужели ты не видишь, куда идет дело? Мы идем к катастрофе. Берия подобрал для нас ножи". Маленков мне: "Ну, а что делать? Я вижу, но как поступить?" Я ему: "Надо сопротивляться, хотя бы в такой форме: ты видишь, что вопросы, которые ставит Берия, часто носят антипартийную направленность. Надо не принимать их, а возражать".

Хрущев утверждал, что после этого разговора, Маленков стал сопротивляться предложениям Берии, получая в этом поддержку Хрущева, а также других членов Президиума. Хрущев утверждал: "Так получилось подряд на нескольких заседаниях". Хотя никаких фактов в пользу этого утверждения Хрущев не привел, он заявлял, что якобы после провала нескольких своих предложений Берия "стал форсировать события. Он уже чувствовал себя над членами Президиума, важничал и даже внешне демонстрировал свое превосходство". (Последняя фраза выглядит не очень убедительной: вряд ли Берия стал "важничать", если он несколько раз потерпел поражения на заседаниях Президиума.) Хрущев писал: "Мы переживали очень опасный момент. Я считал, что нужно срочно действовать, и сказал Маленкову, что надо поговорить с другими членами Президиума по этому поводу".

По словам Хрущева, первый его разговор с Ворошиловым прошел неудачно: маршал стал восхвалять Берию. Тогда Хрущев решил, что Ворошилов просто испугался провокации, исходя из того, что Хрущев близок к Берии. Лишь после второго разговора Ворошилов поддержал Хрущева.

Хрущева быстро поддержал и Сабуров. Каганович же, сначала постарался выяснить, кто выступает за смещение Берии, но, узнав о расстановке сил, выступил в союзе с Маленковым и Хрущевым. Хотя Первухин не сразу поддержал выступление против Берии, он затем согласился с Хрущевым. Хрущев писал, что Молотов "полностью со мной согласился", но спросил относительно позиции Маленкова.

Почему все члены Президиума ЦК вдруг решили поддержать действия против Берии? В своих воспоминаниях Хрущев не рассказывал, какие аргументы он использовал в своих беседах со своими коллегами по Президиума ЦК. Не говорил он и о том, как он предлагал поступить с Берией. К сожалению, никто, за исключением Микояна, не оставил личных воспоминаний об этих беседах. Микоян же вспоминал, что утром 26 июня Хрущев навестил его на даче и сообщил ему о намерении выступить против Берии. Микоян писал: "Я слушал внимательно, удивленный таким поворотом дела в отношении Берии после такой дружбы, заметной всем. Я спросил: "А как Маленков?" Он ответил, что с Маленковым он говорил: они же давнишние большие друзья. Я знал это. Мне было трудно во все поверить, ибо, если Маленков – игрушка в руках Берии, и фактически власть в правительстве не у Маленкова, а у Берии, то как же Хрущев его переагитировал?"