Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК

На самом деле события развивались по-иному, и Сталин не так руководил военными действиями на Украине. Уже в середине 22 июня Сталин направил начальника Генерального штаба Г.К.Жукова на Юго-Западный фронт, чтобы разобраться в сложившейся там обстановке. По сравнению с Хрущевым, Жуков гораздо более подробно описывал боевые действия в первые дни войны на Западе Украины и изображал их не как цепь непрерывного отступления, вызванного бестолковыми указаниями Сталина, а, как умелые контрнаступательные операции, способствовавшие срыву планов немецкого военного командования. Свой подробный рассказ Жуков суммировал выводом: "В результате… этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери и убедился в стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли крови".

Объясняя же неудачи советских войск, Жуков обратил внимание на ошибки, допущенные командованием отдельных частей и соединений (плохая организация сухопутной и воздушной разведки, недостаточное взаимодействие между частями, слабости в управлении войсками Юго-Западного фронта; неверное решение о разделении 8-го механизированного корпуса на две группы и т.д.). В то же время Жуков ни разу не говорил о том, что переброска войск под управлением Конева в Белоруссию сыграла роковую роль и привела к отступлению наших войск к Киеву.

Причины отступления советских войск были те же, что и на других фронтах: преобладание вооруженных сил Германии и ее союзников в живой силе и технике, перехват инициативы в первые же дни войны, материально-техническая и психологическая неподготовленность советских войск к военным действиям такого масштаба. Несмотря на активные контрудары советские войска на Юго-Западном фронте не смогли перехватить инициативу и остановить противника. К исходу 10 июля немецкие войска вышли на реку Ирпень в 15 километров от Киева. 11 июля 13-я немецкая танковая дивизия пыталась с ходу форсировать Ирпень и ворваться в Киев, но советские войска отразили эту попытку. Началась битва за Киев, продолжавшаяся более двух месяцев.

Еще 6 июля 1941 года ЦК КП(б)У, Совнарком и Президиум Верховного Совета Украины передали по радио обращение к украинскому народу с призывом "не жалея жизни… до конца выполнить свой священный долг перед Родиной, перед своим народом". Н.С.Хрущев постоянно выступал на митингах и собраниях, призывая киевлян к отпору врагу.

К этому времени, в начале июля 1941 года семья Хрущевых эвакуировалась из Киева. Сначала Нина Петровна с семьей поселилась на несколько недель в Москве в квартире, которую использовал Хрущев во время своих визитов в столицу. Затем они все эвакуировались в Куйбышев. Там, по подсчетам Таубмэна, под опекой Нины Петровны оказалось немало людей: ее трое маленьких детей, ее племянник Вася, племянница Нина, сестра Хрущева Ирина Сергеевна, ее дети Рона и Ирма, мать Нины Петровны Ксения, новая жена сына Леонида – Люба и ее двое детей (Юлия и Толя), племянник первой жены Хрущева Витя Писарев, дочка двоюродной сестры Нины Петровны, Зина Бондарчук. Первый сын Хрущева Леонид, который к этому времени выучился на летчика, пошел служить в авиацию. Однако он не долго участвовал в боевых полетах. 26 июля 1941 года самолет, в котором летел Леонид был подбит, он сломал ногу и до марта 1942 года находился в госпитале.

Хрущев же оставался на Украине. Однако, судя по его воспоминаниям, летом 1941 года, "в июле или в августе (наверное в августе) его "вызвали в Москву". Хрущев прибыл на командный пункт Ставки, оборудованный на станции метро "Кировская". "Там стояла кушетка, – вспоминал Хрущев. – Сталин сидел один на кушетке. Я подошел, поздоровался. Он был совершенно неузнаваем. Таким выглядел апатичным, вялым. А глаза у не были, я бы сказал, жалкие, какие-то просящие… Помню, тогда на меня очень сильное и неприятное впечатление произвело поведение Сталина. Я стою, а он смотрит на меня и говорит: "Ну, где же русская смекалка? Вот говорили о русской смекалке. А где же она сейчас в этой войне?" Не помню, что ответил, да и ответил ли я ему".

Был ли у Хрущева такой разговор со Сталиным, сказать трудно. Однако документальные свидетельства о разговорах Сталина и Хрущева в начале августа 1941 года никак не подтверждают ни апатичности Сталина, ни его склонности рассуждать о "русской смекалке" вместо делового обмена мнений о ходе боевых действий. Вот запись переговоров по прямому проводу Сталина с командующим Юго-Западным фронтом М.П.Кирпоносом и первым секретарем ЦК КП(б)У Н.С.Хрущевым, которые состоялись не позднее 4 августа:

"У аппарата Кирпонос и Хрущев". "У аппарата Сталин. Здравствуйте. Первое. Следовало бы при Главкоме создать Военный совет и включить туда Хрущева. В военных советах обоих фронтов могли бы состоять в качестве членов Корниец, Бурмистенко и еще кто-либо из секретарей ЦК КП(б)У. Ваше мнение?"