Хрущёвка

–Да что ты такое говоришь? Ян умный, образованный, заботливый человек и не даст меня в обиду. Он пример для подражания… Эталон идеального мужчины. Не спорю, он инвалид-колясочник. Но и что с того! В каждом из нас есть свои недостатки. Мы люди, в конце концов, а не роботы. В его случае, это так вовсе небольшая особенность.

–Небольшая!? Особенность!?– от услышанного у матери защемило в груди.– Он безногий! А если беда с ним случится. На кого ты инвалида оставишь. Я сиделкой не нанималась. Мне целый зять нужен, а не половина. Делай что хочешь, а ноги его в моём доме не будет! И видеться с ним ты перестанешь… Он на тебя пагубно влияет.

–Он тебе не сигарета, чтобы пагубно на меня влиять! И тебя не спросила, с кем мне видеться можно, а с кем нельзя. Моя жизнь! Мои правила! С кем хочу, с тем и общаюсь. А тебе мама! Я настоятельно советую изменить взгляды на жизнь. Иначе твори расистские наклонности, до добра не доведут.– Инга перешла на личности.

–Заткнись! Тварь неблагодарная… Будет тут меня всякая соплячка жизни учить. Молоко на губах не обсохло, чтобы с матерью в таком тоне разговаривать!– мать переполняло гневом.– Мой дом! Мои правила! Не нравится. Тогда вали на все четыре стороны! Иди к своему инвалиду! Поплачься в жилетку! Только и можешь, что реветь. Бестолочь… Глядишь семью заведёте! Ненормальная! Дура! Променяла родную мать, на калеку! Пригрела змею на шее. Но ничего… Рано или поздно, ты за всё ответишь!

–Не смей приплетать к разговору, наше с тобой родство. Ты меня родила, но матерью так и не стала! С меня хватит! Я ухожу! Chao!

Тем временем на лестничной клетке состоялся разговор тестя и будущего зятя. Отец проводил Яна до самой двери и напоследок обменялся с ним парой тёплых фраз.

–Женись на ней! И поскорее… Сил моих больше нет, Ингу воспитывать. С каждым годом она всё сложнее и сложнее. Ох уж, эта женская натура… Хрен взломаешь.– вздыхал отец.

–Поживём, увидим.– уклонялся от ответа Яна.

–Ты мой милый друг… Не в кинотеатра попал, чтобы видеть. Ты конкретно попал, и отступать нынче некуда, позади Москва!– говорил отец.– Дают, бери! Берут, беги! И мой тебе совет, лучше хватай своё счастье за руку и совет Вам, да любовь!

–Не торопите события… Всему своё время.– Ян ловко уходил от заданных отцом вопросов, точно болид на гоночной трассе уходит от преследователей.

–Перестань говорить со мной крылатыми фразами! Я, будучи главой семейства, отдаю тебе на поруки свою, заметь… единственную дочь и тому подобное. Ступайте в ЗАГС и создайте же, наконец, ячейку общества.– не утихал отец.

–Я подумаю.– ответил Ян.

–Ты думай… Только время не теряй!– говорил отец.– Бывай… Зятёк.

–До свидания!– бросил вдогонку Ян и подкатил коляску к входной двери. Само слово зять, пугало его до глубины души. Ян понятия не имел, готов ли он поставить штамп в паспорте, или же до конца дней своих носить тяжкое бремя холостяка. И чтобы прийти к умозаключению, он тщательно должен обмозговать, чем этаким хороша семейная жизнь. Ян скрылся в доме и запер за собой входную дверь.

Инга между тем наспех упаковала скудные пожитки в дряхлый чемодан и поскорее убралась с глаз долой из сердца вон! Мать склонилась над умывальником, взяла в руки тарелку, и принялась добела мыть посуду. Она ретиво намывала губкой жирные тарелки, вилки, чашки и сосредоточила весь свой неистовый гнев на бедную посуду. Слёзы обиды умильно стекали по румяным щекам, покрытые испариной волосы прилипли ко лбу, и горестно было сознавать, что родная дочь оставила мать на съедение волкам. Тыльной стороной ладони Анита Павловна неспешно подправила сырую чёлку и на почве лютой злобы швырнула в отца мыльную тарелку. Со слезами на глазах мать живо умчала в спальню и зарылась под холодным одеяльцем.

Инга робко подтянула к ногам увесистую поклажу, и одним своим появлением нарушила привычный уклад в квартире Яна Микуленко. Ингу буквально затянуло в водоворот жизни молодого художника и не останови он её полушаге к неминуемой гибели, то всё могло быть иначе. Молодых лет натурщица поселилась в доме художника и тем самым стёрла между ними ту самую грань деловых отношений. Первые дни ей приходилось крайне туго среди чуждых стен, полных тайн, творческого беспорядка и личных секретов, но в скором времени она с новой для неё обстановкой и во всём поддерживала безного художника.

С матерью Инга пересекалась часто, ибо жили они в одном подъезде и дышали одним воздухом. Общались между собой мало и неохотно. Стабильное – привет мама, и пара кротких фраз. Вот Вам и весь лексикон… И как-то раз, встретив на лестничной клетке мать, Инга наводила себя на мысль, что неплохо бы загладить между ними все шероховатости. Но стоило ей вспомнить, сколько злобы она выместила на единственной дочери, всякое желание наладить контакт перерастало в тупую ненависть, либо же отпадало разом.