Хрустальная волчица

Опущенные плечи, закаменевшая спина, застывший взгляд: скорбь и горе сгорбили мощную фигуру любимого, и словно в пику ему, расслабленное тело Клауса, переминающегося в неудобной позе. Они были словно две противоположности одного целого, разные стороны единой медали, похожие внешне, но не содержанием, не основой.

Клаус был в отца - красив, до смазливости. Длинные, пепельно-белые волосы, льдисто-голубые глаза, правильные, слегка капризные черты лица и мягкие, полные губы, высокий и гибкий, он был не воином – скорее стратегом, но внешняя хрупкость была обманчива, а несколько выигранных ритуальных боёв-дуэлей лишь подтверждали, что полагаться лишь на грубую силу с ним непростительная глупость, которая может стоить противнику жизни.

Осторожно ступая по россыпи камней, царапающих матовый пол, всего на мгновение я остановилась у ног Генриха, воровато оглядываясь едва сжала лёгким касанием пальцев застывшие плечи, давая понять, что он не один в своем горе. Спина его чуть расслабилась, принимая скорбь и сочувствие, а затем вновь закаменела.

Я подошла к телу, убранному сухими травами и укрытому прозрачным саваном, низко опустив голову. Красивое лицо бывшего правителя было спокойным и умиротворённым: едва заметные морщины у носа и лба, опущенные уголки бледных губ, веер длинных ресниц, бросающих черные тени на впалые щеки. Кениг слыл жёстким, бескомпромиссным, но справедливым правителем, а еще он был крупным, мощнымдо болезни.

Слухи о том, что Кёниг не здоров, тревожили высший свет Стоунхельма уже давно, правитель некоторое время не появлялся на важных государственных мероприятиях, доверяя их проведение либо сыновьям, либо доверенным лицам, а оказалось, что болезнь не сплетня, а суровая, горькая реальность. Еще не старый мужчина, едва перешагнувший середину отмеренного ему сента сейчас сгорбленный, сморщенный, будто жухлая листва, старик, мертв, внезапно и скоропостижно.

И глядя сейчас на тело совершенно точно было ясно одно – смерть его не была случайной, первый снег, впервые этой осенью укрывший мощеные улочки и черепичные крыши, мог бы поспорить с белизной его волос, бровей и ресниц, словно неопознанные покойники в мертвецкой, погибшие близ разлома.

Не знаю, как мне удалось сдержаться и не выказать своего потрясения от увиденного. На несколько мгновений я замерла, борясь неуместным, импульсивным желанием сообщить об увиденном Генриху. В голове моей ритуальными барабанами билось лишь одно страшное слово: измена.

В своем посмертии Правящий выглядел точно так же, как и те бедняги, коих я доставила к патологоанатому Особого Отдела, и эта была та информация, умалчивать которую ни в коем случае нельзя. Очень сомневаюсь, что Генриху удалось приобщиться к отчетам или лично посетить мертвецкую, но в данный тайм обстановка не располагала, так что, решив сделать это позднее, ближе к ночи, я отправилась в библиотеку.

Я как-то не додумалась, что в связи с кончиной Кёнига любое государственное учреждение будет работать в особом режиме, а значит и читальный зал, и архивный отдел будут закрыты, поэтому несолоно хлебавши пришлось скорректировать планы и отправиться к рунному мастеру.

Знаки наносились не только тем, кто активировал Данам, защиту так же ставили сотрудникам особого отдела, как оберег от некромантии, нежити и некоторых видов ядов, а тех, кто, например, нес приграничную службу клеймили от воздействия мелких тварей изнанки и излучения разлома. На моё счастье очереди не было, наверняка желающие нанести руны решили перенести ритуал на следующий ун, а меня завтра здесь уже не будет, поэтому, приходится попрать нормы приличия и не оттягивать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Подполковник принял меня, хотя и уточнил причину такой срочности. Мужчина был относительно молод, совсем недавно он сменил знаменитого Родерика Роу, о том ходили легенды, эх, жаль не застала. Редкий дар, приобретенные навыки, знания и огромная сила делали эту профессию крайне редкой:

- Ну выбирай, старший лейтенант, - сказал ритуалист, раскладывая на чистой, белоснежной тряпице инструменты и несколько склянок, одна из которых явно была с чернилами, а вот содержание других осталось для меня загадкой.

- По правде говоря, я не знаю, как это происходит обычно?

- Мужчины обычно наносят на тыльную сторону левой ладони, а вот девушки, хотя на моей памяти ты всего лишь третья, выбирают место, скрытое одеждами, но там обычно и больнее.