Хрустальная волчица

- Ты затмишь всех, милая, - восхищенно замерла сестрица, пока швея обходила по кругу своё творение и исправляла мелкие, видимые лишь ей недочеты. Пара булавок больно оцарапала кожу, но я стоически вытерпела экзекуцию, и наконец-то разоблачившись, уселась рядом с Лейни пить горячий отвар с мятным листом.

- Я надену его лишь в том случае, если вы поменяете нижний чехол, с прозрачного на телесный. Затмевать всех просвечивающимися сосками я не намерена, - моя скромница-сестра зарделась, а вот модистка, засмеялась и пообещала к назначенному леору исправить все дефекты.

Ночь я провела без тревожащих сновидений и впервые за декаду выспалась, встретив восход бодрой и свежей, словно букет озимых пионов, что доставили к завтраку от Генриха. К цветам была приложена карточка: в ней Бьерн желал мне доброго утра, и надеясь на скорую встречу, просил довериться и не принимать происходящее близко к сердцу.

В конце концов, судьба всегда ведет нас туда, куда идти мы совсем не собирались, что ж посмотрим, какой путь она припасла для нас с Генрихом, а я буду ему поддержкой и опорой, путеводной звездой и смыслом, как и он для меня. С этими мыслями, я села в экипаж и отправилась на церемонию.

Некогда грандиозное, а теперь почти всегда заброшенное сооружение, сложенное из монолитного серого гранита, имело форму колоссального по своей величине амфитеатра, возведенное древними мастерами оно было нерушимо и незыблемо как сама Твердыня.

Крутые ступени, подсвеченные полыхающими в бронзовых чашах камнями, покрытые алым бархатом сиденья, с вольготно рассевшихся на дорогой ткани знатью и круглая, присыпанная гранитной крошкой орхестра*** мало чем напоминали мне место силы недалеко от Вестхолла. У древних правителей нет усыпальниц, нет могил или склепов, их тела предают огню и развеивают прах над ритуальным местом силы, дабы связь их с потомками была крепче и тверже.

Мне, крайне редко выходящей в свет и той, что не часто чтит своим присутствием высшее общество, казалось, что я присутствую не на значительном историческом событии, на котором вероятнее всего решится, каким курсом далее будет следовать Стоунхельм, а на скандальной премьере в театре, где главное не оценить талант играющих спектакль актеров, а показать себя, повыгоднее выставляя в сверкающей витрине, будто сдобные пирожные в популярной кондитерской.

Роберт, едва увидел сияющую серебром Лейни, спускающуюся неспеша по широкой лестнице, рассыпался в комплиментах, мне же досталась пусть заслуженное, но мимолетное восхищение. Глядя на сестру, глаза у лиса горели, и сердце моё сладко сжалось от радости за них, их чувства, вопреки обстоятельствам женитьбы лишь крепли со временем, а моя скромница-сестрица, расцвела в этом союзе, превратившись из кроткого бутона в яркий, экзотический цветок.

Небо над нашими головами темнело бездонной глубиной, пугая далекими расстояниями и блеклой россыпью крошечных звезд. Защитный купол, сформированный магами, оберегал присутствующих и всё еще прибывающих от холода и ветра, изолировал магию древних от окружающего мира и глушил любые звуки, доносящиеся извне.

Как сказал Роберт – это скорее рукотворная уступка, видимость защиты от ритуальной волшбы, ведь собравшимся сливкам общества важно осознание собственного превосходства над теми, кто ожидает результатов выбора за пределами дворца, тех, чьи судьбы могут измениться, если правитель будет слаб или глуп. Но в этот раз результат выбора был на столько очевиден, что вплывающая в амфитеатр под руку с вдовой Кюной Аделла сорвала бурю оваций.

Каждый, кто присутствовал на ритуале знал о том, что благосклонность девицы сменила направление и отныне принадлежит старшему сыну и наследнику вопреки данным обязательствам. О том, что помолвка разорвана шептались как-то неуверенно, но то, что расторгла обязательства именно Аделла, сомнений не было ни у кого.

- Интересно, ей рукоплещут из зависти или подобострастия? – удивилась я многочисленной реакции. - Пусть Клаус по мнению большинства уже Кёниг, но неужели Аделла уже Кюна?

- Тот, кому думается, что предательство достойно оплачивается, живет в мире иллюзий, Кай, - ответила мне сестра. По плечам, вызывая леденящий озноб пробежали колючие мурашки, острый, пристальный взгляд царапал меж лопатками, и я осторожно, стараясь не пялиться в открытую, обвела глазами присутствующих. Напротив и левее, задрав подбородок и сознательна избегая меня и сестрицу, сидела мама, усиленно изображающая светское довольство и праздную радость.