Хрустальные осколки

Следом она потянулась к баночке из темного стекла и продолжила:

– Эфирное масло в чистом виде на тело наносить нельзя, получите ожог. Поэтому вы берете немного этого масла, смешиваете с розовым. Только не переусердствуйте. Пары капель розового будет вполне достаточно. Вам помочь или?..

– Я сам.

Служанка кивнула и послушно оставила Эни одного. Он скинул полотенце и осторожно нанес масло на кожу. Тошнотворный запах постепенно сменился аппетитным кунжутным с цветочными нотками. Пленник накинул аккуратно сложенный халат и вышел из ванной.

Присцилла позвала Эни присесть на кровать. Он вернулся на мягкое покрывало, и служанка попросила:

– Посмотрите наверх, не моргайте. Мы закапаем вам капли.

– Я не ослепну от них? – обеспокоенно спросил Эни. Не хватало еще лишиться зрения в опасном мире.

– Нет. Они безвредны.

Эни пытался держать глаза открытыми, как просила Присцилла, но только с третьего раза ей удалось нанести капли, пахнущие травами. Ресницы хлопали, мешая влаге попасть из черного флакона на роговицу. И вскоре зажженные канделябры на стене начали расплываться, как и сами служанки. Закружилась голова.

– Вы можете вздремнуть, пока мы закончим.

И он закрыл глаза и провалился в сон.

Эни видел желанные кристально прозрачные священные источники. Золотистые лучи солнца нежно согревали, а бирюзовые воды освежали и утоляли жажду. Эни с трепетом собирал и вкушал медовые райские плоды. Их мякоть таяла во рту, наполняя силами и радостью. Эни гулял по ромашковым полям. Плел из белоснежных цветов венки, а Дэвиан сидел рядом. Солнечные блики играли в красных волосах брата. Эни надел на него венок и прижался к крепкому плечу. Они молчали, и только шелест травы перебивал биение сердец. Каждое мгновение казалось раем. Но идиллия рассеялась легкой дымкой. И Эни неожиданно оказался один в темноте.

– Эниан! Эниан, проснитесь! – Женские руки трясли его за плечи. – Господин ожидает!

Эни открыл глаза и посмотрел на служанок.

– Я что, уснул? Ой… – Он хотел протереть глаза, но Присцилла остановила его.

– Не трогайте, сотрете наши старания! – проворчала служанка.

Эни это озадачило.

– Ах, вы же себя еще не видели, – хихикнула Росалия и поднесла гостю зеркальце на ручке в ажурной оправе. – Теперь вы – совершенство!

Увидев себя в отражении, Эни задрожал. Трясущиеся руки выронили зеркало. Оно звоном упало на мраморный пол и треснуло пополам, подобно душе пленника, в очередной раз расколовшейся надвое.

– Ч-ч-что вы со мной сделали?! Мои волосы… Они черные! Мои глаза!.. – начал заикаться от отчаяния Эни. – Мои глаза, мое тело! Почему я в вашем платье?!

Пророческий сон начал сбываться. В отражении на него смотрела кареглазая брюнетка с темными кругами под глазами. Непослушные волосы собрали в строгий пучок. На груди зловеще мерцали соединенные буквы «М».

– Это издевательство! – сорвался голос до крика.

– Вы слишком худой. Ваша форма еще не готова, швея не успевает. И господин приказал переодеть вас в нашу форму, – начала оправдываться Присцилла. Но Эни не хотел слышать ее:

– Да лучше бы он запер меня в темнице!

Глаза защипало от хлынувших слез. Эни растолкал служанок и под их возмущения бросился наутек. Туфли на плоской подошве сдавливали большие пальцы, а затянутый корсет – ребра, но пленник не останавливался. Он бежал, задыхаясь, лишь бы скорее покинуть эту обитель безумия.

Освещенные канделябрами стены сужались, запутывая беглеца, словно в лабиринте. Эни кинулся в другую сторону, но алое пламя возникло из ниоткуда, ослепило и преградило путь. Пленник, жмурясь, попятился назад, как вдруг раздался знакомый властный голос:

– Далеко собрался?

Эни со страху бросился прочь. Злосчастное пламя сияющим хвостом последовало за ним.

И сам замок играл с ним в догонялки, кружил, не давая вырваться из каменных объятий. Стук собственного сердца оглушал. Эни скрылся за углом и прижался к стене отдышаться. Силы покидали его. Надежда начала угасать, когда устрашающий огонь разгорелся ярче.

Он вышел из пламени – высокий и величественный. Смуглая кожа короля переливалась золотом, как и само золото сверкало кольцами в ушах и на пальцах. Длинные черные волосы, собранные на макушке, водопадом струились по широким плечам. Воротник и рукава бархатного наряда ослепляли россыпью рубинов.

От его агрессивного великолепия разболелось сердце. Эни скрючился, разглядывая ярко очерченные скулы, прямые линии под глазами и глубокие шрамы. Те самые шрамы, которые месяц назад нанес Дэвиан клинком Луны.