Хрустальный горизонт

На Эвересте нечего будет делать, он станет бессмысленной грудой камней, пригодной только на то, чтобы глазеть на нее — снизу?

Мне кажется, однако, мы недооцениваем фантазию горовосходителей. А что если взойти ночью и без карманного фонарика? Или не прямо вверх, а по спирали, вокруг горы? Еще можно босиком, в кандалах, и когда уже все будет исчерпано, с черной повязкой на глазах?

Я знаю, что дело не только в самой вершине.

Речь идет, как сказал Месснер в одном интервью, «о подсознательной мотивации», «о противодействии искусственно вызванной смерти» — сама природа здесь мерило человеческого мужества.

А я считаю человеческое мужество слишком дорогим, чтобы разбазаривать его таким манером. Оно гораздо больше необходимо где-то в другом месте: в долинах, городах, деревнях — в своем простейшем виде — как гражданская отвага».

Я и обрадован и поражен одновременно. Лейтер совсем не так неправ. И как он смог понять мои мотивы?

От издателя мы с Неной спешим в «Бавария-фильм», у Юргена Лемана кое-что есть для меня. Из немецкого посольства в Пекине получено отнюдь не радостное сообщение.

«К сожалению, Союз альпинистов не может продлить визу для Райнхольда Месснера до сентября. Контрпредложение: с 15 июля по 31 октября 1980 г.».

Незадолго до этого я просил о продлении срока моего пребывания в стране. Что делать? Однако менять свои планы я не могу. О более позднем вылете не может быть и речи.

Мы летим, как было запланировано.

«Я поверю в то, что мы летим в Китай, только когда „Джет“ поднимается в воздух», — сказала Нена еще в Мюнхене.

Мы в самолете, до Пекина осталось всего полчаса лета, Нена записывает в дневнике:

«17 июня. Все еще трудно поверить, что мы с Райнхольдом на пути к Эвересту. Последние месяцы были для меня мучением: сборы, упаковка. Теперь я вне себя от восторга.

Ежедневно я слышала от Райнхольда: «Я сделал большую ошибку, что решил взять тебя с собой. Лучше бы взял Урсулу Гретер». Урсула сопровождала его в 1978 году на Нангапарбат. Но в конечном счете никто не соответствует полностью требованиям Райнхольда. До последнего момента я не была уверена, возьмет ли он меня. Меня буквально парализовал страх быть отброшенной прочь при малейшем неверном движении.

Однажды он поставил мне условие — исчезнуть из его жизни после нашего возвращения. Потом ему самому казалось это смешным. Что за представление о союзе людей у этого человека! Сколько раз за эти шесть месяцев мы строили различные планы, потом сами же разрушали их. Во всяком случае, он никогда не бывает занудой. Чтобы жить с ним в одном ритме, надо обладать такой же энергией».

Приезжаем в Пекин смертельно усталые. От аэропорта до города едем в микроавтобусе. В каком-то полузабытьи смотрю в окошко на пробегающие мимо деревья и дома. Стенды вдоль дороги увешаны плакатами с гигантскими рисунками и иероглифами. Не могу определить, что это — партийная пропаганда или речь идет о производстве. Не могу сразу сказать, утро за окном или вечер. В июне небо над Пекином пыльное и серое, воздух так горяч, что нельзя сделать ни шага.

Несмотря на это, улицы полны народа. Множество мужчин и женщин гордо нажимают на педали своих велосипедов. Позже я узнал, что эти пресловутые черные велосипеды для китайцев так же престижны, как для нас в пятидесятые годы фольксваген. Не всегда даже отличишь мужчину от женщины. На каждом голубой или оливковый костюм. Мао стал самым влиятельным законодателем моды.

В Пекине

Вечерняя прогулка в окрестностях отеля дарит нам новые впечатления. Из-за катастрофической нехватки жилой площади многие китайцы свою личную жизнь выносят вечером на улицу. Пожилые мужчины сидят на бамбуковых стульчиках под фонарями и читают газеты. Другие на тротуаре играют в шашки. Одна женщина заплетает косу своей дочери. Вообще малыши одеты ярко, волосы украшены бантами. Таким образом матери компенсируют свою тоску по красивой одежде, по индивидуальности. В целях сдерживания роста населения каждая семья может иметь только одного ребенка. Нарушители штрафуются уменьшением жалования. Мы увидели огромную ярко раскрашенную киноафишу. Угрюмого вида мужчина обнимает томную женщину. Новейший китайский фильм. Нам захотелось его посмотреть. Однако сколько мы ни пытались узнать что-то у прохожих, все отвечали жестами смущения. Здесь никто не говорит по-английски. В кино мы не попали. Несмотря на это, мне нравится чувствовать себя настоящим иностранцем. Смертельно усталые мы валимся на наши гостиничные постели с ватными, покрытыми ярким шелком одеялами.

19 июня. Просыпаемся с чувством пустоты в душе. Нена записывает: