Хрустальный грот. Полые холмы

Я растерянно, но искренне молил всех богов, чтобы в тот момент на дороге не появился Кадал, отправившийся из города на поиски.

Утер смотрел на меня, не обращая внимания на беспокойно перебиравшего копытами коня. Тогда впервые я осознал, насколько он был похож на своего брата. И, опять же впервые, я заметил в нем некую властность и понял, несмотря на свою молодость, что Амброзий не зря отзывался о нем как о талантливом вожде. Утер, как никто другой, разбирался в людях. Я понимал, что он видел меня насквозь, чувствуя ложь, но не в силах разоблачить ее. Он размышлял и был полон решимости докопаться до истины…

Вдруг он заговорил довольно дружелюбно, без пыла, даже мягко:

— Ты лжешь, не так ли? Почему?

— Это чистая правда, милорд. Едва ты увидишь моего пони, когда он появится здесь…

— О да, это правда. Не сомневаюсь, что конь хромает. И если я пошлю людей по тропе, они встретят Кадала, ведущего его домой. Но мне хочется знать…

— Не Кадала, милорд, — торопливо вставил я. — Ульфина. Кадал был занят исполнением других обязанностей, и Белазий послал со мной Ульфина.

— Одного поля ягода! — презрительно бросил Утер.

— Мой господин?

Внезапно голос принца дрогнул от ярости.

— Не смей пререкаться со мной, ты, маленькая утеха мужеложца. Ты что-то недоговариваешь, и я желаю знать, что именно. Я чую ложь за милю. — Затем он взглянул мимо меня, и голос его изменился. — Что там, в твоей седельной сумке?

Он кивнул одному из солдат, окруживших меня. Из сумки торчал уголок белой хламиды Белазия. Запустив руку в сумку, солдат вытащил одежду. На испачканной землей и смятой материи темнели пятна, в происхождении которых невозможно было усомниться. Запах крови не могли перебить даже чадящие факелы.

За спиной Утера кони зафыркали и замотали головами, втягивая воздух, а солдаты переглянулись. Я заметил, как факельщики с подозрением уставились на меня, а стражник сбоку что-то тихо пробормотал.

— Клянусь всеми богами преисподней, так вот оно что! — вскипел Утер. — Он один из них, клянусь Митрой! Мне следовало догадаться, даже отсюда я чувствую, как от тебя несет их куреньями! Отлично, ублюдок, давай разбрасывайся именем моего брата, у которого ты в особом фаворе! Посмотрим, что он на это скажет. А что ты сам сейчас можешь сказать? Нет смысла отпираться, не так ли?

Я поднял голову. Сидя на большой кобыле, я мог встретить его взгляд почти прямо, как будто мы были одного роста.

— Отпираться? Я отрицаю, что нарушил закон или сделал что-то, что может не понравиться Амброзию, а только эти две вещи могут иметь значение, господин мой Утер. Ему я все объясню.

— Клянусь богом, тебе придется объясниться! Значит, Ульфин отвез тебя туда?

— Ульфин здесь ни при чем, — резко ответил я. — Я отправил его раньше. В любом случае он раб и поступал согласно моим приказаниям.

Внезапно дав шпору своему коню, Утер оказался почти вплотную к моей кобыле. Подавшись вперед, он сгреб мой плащ у ворота и без особых усилий приподнял меня из седла. Его лицо было совсем рядом с моим, а железный наколенник больно врезался мне в ногу.

— А ты станешь делать то, что я тебе прикажу, понял? — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Чем бы ты ни был для моего брата, ты и мне будешь повиноваться. — Он еще сильнее стянул ворот моего плаща и встряхнул меня. — Ты понял, Мерлин Эмрис?

Я кивнул. Он ругнулся, оцарапавшись о застежку плаща, и отпустил меня. По его руке потекла струйка крови, но он оставил ее без внимания — его взгляд был прикован к моей застежке. Утер поманил пальцем факельщика, и тот приблизился, высоко подняв огонь.

— Он дал тебе это, чтобы ты его носил? Красного дракона?

Внезапно он умолк на полуслове, и взгляд Утера остановился на моем лице. Утер впился в него расширившимися глазами, которые, казалось, вспыхнули ярким синим светом. Серый жеребец попятился, и всадник рванул узду так, что полетели хлопья пены.

— Мерлин Эмрис… — произнес он снова, словно самому себе, однако на этот раз так тихо, что я едва его расслышал. Затем неожиданно он расхохотался — удивленно, весело и жестко; я никогда раньше не слышал, чтобы он так смеялся. — Что ж, Мерлин Эмрис, и все-таки тебе придется держать перед ним ответ, где ты был сегодня ночью! — Он развернул коня, бросив через плечо своим людям: — Возьмите его с собой и смотрите, чтобы он не свалился с лошади. Кажется, мой брат очень дорожит им.

Повинуясь удару шпор, серый конь рванулся вперед, и отряд поскакал следом. Мои стражи, окружив меня и по-прежнему не отпуская повода гнедой кобылы, двинулись следом.

Хламида друида осталась лежать втоптанной в грязь там, где по ней проехал отряд. Я гадал, увидит ли ее Белазий и воспримет ли он это как предупреждение.

Затем я выбросил это из головы. Так или иначе, мне предстоял разговор Амброзием.

Кадал был в моей комнате.

— Хвала богам, ты не отправился искать меня, — с облегчением вымолвил я. — Меня подобрали люди Утера. Он вне себя от ярости, потому что знает, где я был.

— Знаю, — хмуро сказал Кадал. — Я видел.

— Что ты имеешь в виду?