Хрустальный сад

– Это Хранитель душ, – пояснила Алиша, глядя на кинжал, его рукоять, выполненная в виде странного животного, похожего на ящера, сверкала в лунном свете сотнями рубинов и изумрудов, – Он избавляет души суа от вечных скитаний, он заберет мою душу и…

– Не говори ничего, – процедил я сквозь зубы, – я не позволю тебе этого сделать.

– Это сделаешь ты, – спокойно сказала она. – Ты должен, у тебя нет другого выхода.

– Разве ты не понимаешь, что именно этого от нас хочет Штайнберг? – прошептал я.

– У нас нет другого выхода, – повторила она.

– Выход есть всегда, – сказал я.

Моя решительность, с которой я пришел к Наставнику, таяла с каждой секундой. Противостоять ему было куда проще, чем противостоять ей.

– Ты знаешь, что ты должен это сделать, – она взяла мою руку, в которой я сжимал кинжал, – он не тронет тебя.

– Но я не хочу жить без тебя!

Я был на грани отчаяния. Я провел весь день в размышлениях, как мне остаться со Штайнбергом и не потерять Алишу, но толкового решения так и не нашел.

– Я увезу тебя и скажу ему, что тебя больше нет, – сказал я.

– Он не поверит тебе, – ответила Алиша. Она была само спокойствие, в ее темных глазах не было и намека на страх и неуверенность. – Он чувствует меня, он меня создал, ты забыл?

Я ничего не ответил, лишь посмотрел на нее и провел пальцами по ее лицу. Такая нежная и теплая кожа. Алиша, если бы только ты была живой…

– Он никогда не простит меня, – тихо сказала она, – но он ничего не сделает тебе, он любит тебя больше, чем меня.

– Глупости!

– Ты нужен ему больше, чем я, Вальтер, – все так же тихо, но твердо продолжала она. – Если ты не сделаешь этого сейчас, он все равно заставит тебя сделать это. Пожалуйста, помоги мне, Вальтер. Освободи меня, спаси мою душу.

– Я не могу, – прошептал я, глядя на нож. – Я люблю тебя.

– Я прошу тебя, – в ее голосе впервые послышалось отчаяние, – я умоляю тебя, сделай это, если действительно любишь.

Я стоял перед нелегким выбором, Штайнберг преподал мне самый важный урок в моей жизни – думать о последствиях. Зачем, зачем я поддался ее очарованию? Зачем я позволил себе вскружить ей голову? Мне некого было винить в том, что происходило. Я сам разрушил все, что мне удалось построить за это время. Кто сказал, что мне все можно, и наказание никогда меня не настигнет?

Я переводил взгляд с нее на кинжал и обратно. Мне казалось, она требует от меня невозможного. Я не мог, не мог ее убить! Как? Как??? Думай, думай, думай!

Краем глаза я видел, как неподалеку, в тени старых развалин, собираются какие-то темные фигуры. С другой стороны, на Капитолийском холме стояло еще несколько.

– Они пришли за нами, Вальтер, – прошептала она. – Прошу тебя, не дай им забрать меня, – она вцепилась в меня руками. Я прижал ее к себе и поцеловал. От нее пахло орхидеями. Она была такой маленькой и хрупкой в моих объятиях. Я слегка отстранился от нее и, продолжая придерживать ее одной рукой, занес руку с кинжалом над ней.

– Я люблю тебя, – шепотом сказал я, – Прости меня, – и я вонзил кинжал в ее грудь.

Она обвила руками мою шею, и я снова целовал ее, осторожно опуская ее все ниже и ниже, пока не почувствовал, что мое колено коснулось каменных ступеней. Она становилась все легче и слабее, и внезапно я осознал, что практически лежу на ступенях, прижимаясь к холодному камню, и из моих глаз текут слезы. Алиша исчезла, исчез нож, исчезли тени, наблюдавшие за нами, и я оказался один на развалинах древнего храма. И только желтая луна безучастно смотрела с высоты на мое горе.

24

Полуденное солнце просачивалось сквозь жалюзи. Где-то за окном хлопнула дверца машины, и завелся мотор. Я вздрогнул и проснулся. Сел на кровати, потирая виски. Алиша… Сон или реальность? Ее не было в комнате, но это ни о чем не говорило. А что если это была реальность? Я рывком соскочил с кровати и вышел на террасу. С улицы доносились голоса, музыка и шум то и дело подъезжавших и отъезжавших машин. Молоденький мальчишка-мойщик препирался с продавцом газет, стоявшим на углу. Четверо парней и девушка, сидя в новом супернавороченном джипе, благодушно посмеивались над своим другом, покупавшем у уличного торговца газировку и хот-доги. От этого безмятежного вида мне стало еще тоскливее.

Я вернулся в номер. В номере царил бардак, вещи были разбросаны, на полу лежали осколки стекла. Мой взгляд упал на отражение в зеркале, и это отражение заставило меня ужаснуться. Волосы были взлохмачены, глаза провалились, лицо покрыто щетиной и к тому же имело болезненный желтоватый оттенок. Я с отвращением отвернулся от зеркала, снял с себя покрытую пылью рубашку и бросил ее на кровать. Судорожно вздохнув, я присел на край кровати и обхватил голову руками. Как я буду жить без нее? Как?! Второй и последний раз в жизни Вальтер Рит плакал.