Хрустальный сад

Я вернулся к Наставнику. Не то, чтобы я хотел этого на самом деле, я просто поехал в аэропорт, купил билет и прилетел в Прагу. Все происходило словно на автопилоте, не помню, чтобы я четко осознавал, что делаю. Тем не менее, я снова был в замке, снова в его кабинете. Я сидел в кресле, глядя на темнеющие в камине угли. Он стоял, прислонившись к столу, и смотрел на меня. Молчание продолжалось несколько минут, а может и часов. За окном барабанил дождь.

– Я знал, что ты не ослушаешься меня, – наконец сказал он.

– Я выполнял ее просьбу, – тихо отозвался я, не глядя на него.

– Манипулировать людьми, – усмехнулся он, – это так просто.

– Значит, это Вы внушили ей эту идею? – спросил я, по-прежнему глядя в камин.

– И не только эту, я внушил ей мысль о Хранителе душ и даже позволил забрать его.

Я посмотрел на него, во мне постепенно закипала злость.

– Вы сами наказали себя, дети мои, – расхохотался он.

Я вцепился в подлокотник кресла, борясь с порывом броситься на него.

– Я дал ей слишком много ума и свободы, – сказал он, и я заметил, что он сразу как-то постарел и осунулся, – прекрасный пример того, что добро никогда не остается безнаказанным, – он опустился в кресло напротив меня. – Я потратил долгие годы, прежде чем нашел такого как ты. Дал тебе все, вывел тебя в высшие круги нашего общества и наделил почти безграничной властью. Я разрешил тебе все, а ты покусился на единственное, что было тебе запрещено – на мою Алишу. Неужели тебе совсем не знакомо понятие благодарности?

Его голос был сухим и холодным. За окном бушевал ветер, крупный град застучал по стеклу.

– Виноград погибнет, – тихо сказал я.

– Мне все равно, – он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Мне жаль, что все так вышло, – почти шепотом сказал я. Он усмехнулся. – Я не хотел влюбляться в нее, но я не смог, – я поставил локти на колени и обхватил голову руками.

– Ты на темной стороне, здесь нет места для дружбы и любви, – донесся до меня его голос.

– Но вы же любили! – воскликнул я и посмотрел на него, он по-прежнему сидел, закрыв глаза.

– Но это не сделало меня счастливым, – сказал он. – Мы созданы не для счастья, Вальтер. Мы одиноки в нашем темном мире.

– Ненавижу одиночество, – выдохнул я.

– Ты привыкнешь к нему, – ответил он.

– Я не хочу.

– Сколько еще друзей и любимых тебе нужно потерять, чтобы ты понял, что это все не твое? – он открыл глаза и посмотрел на меня.

Я почувствовал, как кровь приливает к моему лицу.

– Что вы знаете об этом?

– О, твой прекрасный рыжеволосый юный друг, – протянул он, и мое сердце забилось быстрее, – из него вышел бы отличный темный суа, если бы в нем была хоть капелька магии.

– Это вы убили Санни? – спросил я быстрее, чем эта мысль сформировалась в моей голове.

– Он был честолюбив, самовлюблен, – продолжал он, проигнорировав мой вопрос, – совсем такой же, как ты. Только ты до последнего пытался изображать из себя правильного, а он вытащил всю свою демоническую сущность наружу.

– Это вы убили Санни? – повторил я свой вопрос. – Это вы заставили его принимать наркотики?

– О, нет, что ты, наркотики – это была полностью его идея, мне даже не пришлось подталкивать его к этому.

– Но под машину-то он попал не случайно, – сквозь зубы процедил я.

– Он мешал тебе двигаться дальше, – сказал Штайнберг.

Я не помню, как это произошло, но через мгновение он лежал на полу вместе с перевернутым креслом, а я нависал над ним и собирался перекусить ему шею. Я знал, что он видит сейчас огромного огнедышащего волка. Он тяжело дышал, пытался сопротивляться и насылал на меня какие-то свои иллюзии, но я не поддавался. Я разжал челюсти и практически укусил его, когда окно над моей головой разлетелось на сотни осколков, и меня поразил удар молнии.

25