Хуайнаньцзы (Философы из Хуайнани)

Мудрые ваны опирались на то, чему нет соответствия, поэтому держали в руках народ. Тот, кто исповедует милосердие, рассуждает об этом, используя понятия "скорбь-радость"; кто привержен долгу-справедливости, выясняет это через понятия "взять-отдать". То, что видят глаза, не превышает десяти ли, а хотят освещать и заботиться о народах в пределах морей, но скорбь и радость не могут их достигнуть. Не имеют в Поднебесной достаточного имущества, а желают содержать тьму народов, но им не удовлетворить их запросов. Веселье и гнев, скорбь и радость-естественная реакция на воздействие на чувства. При этом плач находит выход в устах, слезы бегут из глаз-в том и другом случае они возбуждаются внутри, а форму получают вовне [27]. Это подобно тому, как вода течет вниз, а дым тянется вверх,-разве их кто-то принуждает к этому? Тот, кто громко плачет хотя и терзает себя, но не скорбит; кто усиленно демонстрирует родственные чувства, улыбается, но не ласков. Чувства возникают внутри, а звуки откликаются им вовне [28]. Чайник и еда Ли Фуцзи дороже нефрита из Чуйцзи; связка сушеного мяса Чжао Сюаньмэна благороднее колокола Чжи-бо [29]. Так что вежливый ритуал, сопровождающийся богатыми дарами, не прибавляет любви, а искренние побуждения способны привлечь далеких. Гунси Хуа обращался с родителями как с друзьями, а Цзэн Шэнь [30] обращался с родителями так, как будто служит суровому владыке, жестокому правителю, но они равно служили родителям. Хусцы, принося клятву, пьют вино из человеческого черепа, юэсцы-надрезают руку, в срединных царствах-обмазывают губы кровью жертвенного животного. Каждый из них исходит из своего, но в каждом случае это символ доверия. Люди племени саньмяо завязывают волосы пенькой, в срединных царствах носят головные уборы и пользуются шпильками, цяны [31] завязывают волосы у ворота, а юэсцы их стригут,-во всех случаях это принятое убранство волос.

По законам предка Чжуаньсюя женщина, не уступившая дорогу мужчине на улице, изгонялась на перекресток четырех дорог, а в нынешних столичных городах народу столь много, что мужчины и женщины соприкасаются плечами, задевают друг друга ступнями,-но те и другие следовали обычаю. Обычаи варваров четырех сторон не одинаковы, но все чтут своего владыку, любят своих родителей, с уважением относятся к старшим. Обычаи сяньюнь прямо противоположны [срединным царствам], но все относятся с любовью к своим детям и с боязнью к старшим [32]. Птицы летают клином, звери живут стадами. Кто научил их этому? Луское царство исполняет конфуцианский ритуал, живет по учению Конфуция, а в результате земли царства урезаны, слава его поникла, и оно уже не в состоянии помочь близким, привлечь далеких. А юэский ван Гоу Цзянь со стрижеными волосами, татуированным телом, не имея ни кожаной шапки, ни пояса с нефритовыми дощечками для письма [33] и не выписывая ни круговых, ни прямых фигур [34], победил Фу Чая у Пяти озер, обратился лицом к югу и стал гегемоном Поднебесной. Двенадцать чжухоу с верховьев реки Сы [35], во главе варваров всех сторон, пришли к его двору. Не обязательно считать государства ху, мо, сюнну не имеющими ритуала из-за того, что люди там одеты кое-как, нечесаны, сидят не по правилам, говорят вывернутым языком [36]-ведь они при этом сохраняют свои царства в нерушимости. Чуский Чжуан-ван носил свободную одежду, широкий халат [37], а отдавал приказы всей Поднебесной, а затем и вовсе стал баваном среди чжухоу. Цзиньский Вэнь-цзюнь носил платье из грубого холста, халат на овчине [38], подвязывал меч сыромятным ремнем, а авторитет его распространялся на все пространство меж морей. Разве только этикет Цзоу и Лу может называться этикетом?

Поэтому тот, кто вступает в чужое царство, должен следовать его обычаям; входит в чужой дом-соблюдать его табу. Если не нарушать запретов, не идти поперек обычая, не встретишь затруднений, хотя бы речь шла о государствах и, ди или Нагих, в какой бы дали ни пролагали колеи колеса твоих колесниц.