Хуан Альберто

«Осенью к Дону приехали гости. Такая себе кучка стариков – напомаженных и достаточно модных. Когда-то он играл в гольф на профессиональном уровне, и был вовсе не плох. Отсюда и сутулость, привык тянуться к клюшке. А гости оказались друзьями из гольф клуба. В первый день он вывел из курятника троих. Потом ещё двоих. Ощутив первобытное опасение, жалившее изнутри, я прокрался в дом, и увидел собратьев на столе. Драма. Занавес. Паника. Впрочем, я быстро успокоился и построил логическую цепочку. Осознав, почему хозяин забирает только девочек, до поры до времени я за себя не боялся. А мать с сестрой являлись особенными, и их вероятность попасть на стол равнялась нулю. На сердце отлегло. И всё же с того дня я решил держаться ближе к хозяину.

Хитроумный план дал трещину, когда кот выдрал мне из хвоста несколько перьев. Мяус был рыжей бестией, и считал по праву своим местом спальню Дона. Долгие месяцы я вынашивал план по захвату территории, и пришёл к выводу, что только смерть рыжего поспособствует в этом. Я никогда и никому не хотел причинять вреда, но этого требовал инстинкт выживания. К тому времени я окончательно вырос, и попадать на стол не хотел. Тем более что близился день благодарения. Другие петухи топтали курочек и были, скажем, при деле. Мне же заполучить дамочку не удавалось, и хозяин стал как-то странно поглядывать».

Хуан послюнявил круглым языком отказывающуюся писать ручку, и продолжил.

«Коварный план созрел, и я ждал момента. Погода стояла ужасная, из курятника носа не высунешь. В замкнутом пространстве задиры одолевали:

– Эй! Мохноногий!

– Кто ему такому топтать себя даст?

– Отсталый!

Скрипя клювом, я закрывал уши крыльями, и, наконец, решился действовать, ведь долгое время рыл возле коровьей изгороди яму, подкапывая понемногу, и лелея страшное убийство. Понимая, что кот не выйдет на улицу в такую погоду, задумал его выманить. Подцепив защёлку припрятанной накануне палкой, я выбежал в дождь. Капли стекали с перьев, ноги увязали в грязи. Добраться до крыльца оказалось не просто, некоторые лужи доходили до пояса. Фирменные штаны насквозь промокли, и свисали, как грязные тряпки. Запрыгнув на первую ступеньку, я оглянулся, и простроил маршрут до ямы так, чтобы избежать опасных луж, и начал выманивать Мяуса.

Прокукарекав, я услышал скрип кошачьей дверцы. Дон ленился смазать в ней петли. Кот принюхался, приподняв верхнюю губу, обнажившую острый, белый клык – орудие убийства, данное ему при рождении. Оттолкнувшись задними лапами, он размашисто прыгнул, а я порхнул со ступенек и припустил по маршруту. Ливень усилился, но хищник не сбивался с цели. Я же мчался без оглядки, огибая лужи. Несколько раз острые когти пролетали совсем близко, но я мастерски ускользал от атаки.

До ямы оставалось всего ничего. Главное – резко уйти в сторону, и противник будет повержен. И тут до меня донёсся характерный для падения в лужу плюх. Обернувшись, я увидел, что кот тонет. Он выныривал на мгновение, запасая воздух, и вновь погружался в коричневую жижу. Я колебался, боролся с собой, но в итоге подхватил его за ошейник, и вытянул на землю.

Наутро Мяус лично поблагодарил меня за спасение. А я, не будь дураком, взамен попросил об услуге.

– Чего же ты хочешь? – промурлыкал кот, увлечённо облизывая лапу.

– Жить в доме.

Хищник рассмеялся, катаясь по земле. А когда приступ истерики закончился, присмотрелся, низко склонив голову, и обещал помочь. У него не было конкретного плана. Впоследствии, я убедился – всё гениальное просто. Мяус каждый день затаскивал меня за крыло в дом, и ложился спать на ковре, возле кровати Дона, в обнимку. Старик удивленно вскидывал брови:

– И что ты таскаешь этого петуха? – ворчал он, спотыкаясь об нас.

Со временем Дон привык ко мне, и прозвал Пух. Наличие клички и личное блюдце на кухне свидетельствовали о том, что я стал питомцем. Он дивился тому, как умён петух, справлявший нужду на улице, и гордо рассказывал об этом соседям. Хозяин был не плох, и я быстро к нему привязался, а он ко мне».

Снаружи зашуршали шаги, Хуан насторожился. Коробка отворилась, и лунный свет проник внутрь, создавая неудобство. Парнишка обеспокоено взял его на руки и заглянул в глаза.

– Идём отсюда, – прошептал он, опасаясь разбудить отца.

В маленькой головке, украшенной хохолком, мелькнула надежда. Они добрались до двери, запах свободы заполнил ноздри, но она с силой захлопнулась у них перед носом. Отец еле стоял на ногах, стараясь сфокусироваться. Прицелившись, он с размаху врезал сыну в челюсть. Парнишка упал, петух вспорхнул и забился под стол. Мужчина, шатаясь, наклонился, и схватил птицу за горло. Пернатый смотрел на него выпученными глазками, ожидая смерти, но тот засунул его обратно в коробку, и подпёр чем-то сверху, для надёжности. Отойдя от потрясения, Хуан взял ручку и продолжил рассказ.