Читаем Хуан Безземельный (Отрывки из романа) полностью

Такое впечатление, что капеллан вот-вот задохнется : багровеет, потеет, пыхтит, на губах от злости клокочет пена : дабы описать мерзости, творящиеся возле склада, он пользуется цветистыми латинскими речениями, долженствующими прикрыть легким флером стыдливости или, может быть, непрочным лаком образованности грубую и пугающую реальность актов : он с явным трудом выдавливает из глотки латынь и, дабы разъяснить оную, дополняет ее судорожными, как при падучей, движениями рук.

Ты разделишь воображаемую сцену на две части : вернее сказать : на два контрастирующих словесных блока : с одной стороны — существительные, прилагательные, глаголы, означающие чистоту, белизну, добродетель : с другой — лексика мрака, потемок, греха : Хозяин Горних Плантаций покачивается в гамаке, на нем костюм и панама точь-в-точь как у прадеда, он точит великолепный нож — мачете фирмы Коллинз и курит гаванскую сигару за газовым противомоскитным пологом : Белая Дева хлопочет, занимаясь делами, необременительными, но крайне важными для поддержания порядка в Усадебном Доме : она сознает, что Власть должна быть обращена не столько наружу, сколько внутрь : она стройна, бледна, белокура, ее убор и наряд сияет чистейшею белизной : крылатые креольчики изящно отгоняют мух роскошными опахалами.

- Марита, доченька, ты не слышишь меня?

- Слышу, Папенька.

- Не знаю, что с тобой нынче творится : ты словно сама не своя.

- Да, правда : от жары, наверное.

- Я спрашивал тебя про рабов из поместья Лекеитьо : сколько там сейчас времени?

- По моим часам ровно половина одиннадцатого.

- Отбой уже сыграли?

- Да, Папенька.

- А где же рабы?

- Где им быть? : в бараках.

- Спят уже?

- Думаю, спят.

- Боюсь, ты снова ошибаешься, как уже бывало : пойди-ка выгляни на минутку.

Хозяйка выходит на крыльцо Усадебного Дома, портик в колониальном стиле, и глядит в театральный бинокль на хозяйственные строения : хоть ночь и темная, кое-что можно различить : сожженные солнцем лица, темные руки, тела, словно выточенные из черного дерева : сплошная чернота, траур, уголь : прерывистое дыхание возвещает о соитиях, о животном пиршестве в благоприятной тьме тайного логова : уверившись, что Прадед ее не видит, она шепнет капеллану:

- Что они делают?

Тот в отчаянии то открывает, то закрывает рот, словно выброшенная из воды рыба : подносит руки к горлу, пытаясь совладать с удушьем : гнев уступил место унынию и печали : вид у него такой, словно он сошел с образа Ecce Homo[13]

- Господи, отведи от меня чашу сию!

- Какую чашу?

- Да нет, это просто цитата.

- Ничего не вижу : стекла в бинокле все мутнеют и мутнеют.

- Оно и к лучшему!

- Живо, рассказывай, я спешу.

- Нет, нет, не могу.

- Да не тяни же!

- Уста мои отказываются описывать такие сцены.

- Полно, сейчас не до церемоний.

- Не решаюсь.

- Ну же, ради Меня!

- Это нечто чудовищное!

- Тогда скажи по-латыни.

Капеллан несколько раз осеняет себя крестным знамением : такое впечатление, что ум его пришел в расстройство от ужасов, которые он узрел : пересилив себя, он заговорит срывающимся голосом, замирающим, когда горло перехватывает очередная судорога.

Звук исчез, пустота, тишина : как в те мгновения, когда перестаешь писать : Хозяйка вытащит из-под корсажа флакончик с солями и по твоему велению жадно приникнет к нему ноздрями, чтобы не упасть в обморок : стоны рабов звучат все более и более хрипло, и она в ужасе попытается заткнуть себе уши.

Прадедушка в гамаке начинает проявлять нетерпение:

- Марита!

- Сейчас иду!

Хозяйка торопливо делает безмятежное лицо, опрыскивает его духами из пульверизатора и только потом возвращается в гостиную : по своему всегдашнему благоволению к неграм она выдумывает невинные побасенки.

- Божественная ночь! : хочется расположиться в садовой беседке и глядеть на звезды в телескоп сеньориты Хорхе.

- Почему ты так замешкалась? : повстречала кого-нибудь?

- Падре Фоска.

- И что он сказал тебе?

- Что рабы отдыхают.

- Не знаешь, прочли они вечерние молитвы?

- Да, кажется, да.

- А «Символ веры», молитвы о поддержании надежды и благочестия?

- Тоже.

- А молились о ниспослании благой смерти?

- Да, и читали «Патер ностер», молясь за души чистилища, и молились Святому Ангелу-Хранителю.

- В добрый час! : лишь бы так продолжалось и впредь! : я не прочь наведаться к ним в барак и благословить их сон.

- Не надо, простудишься!

- Ты же говорила, ночь дивная?

- Только что поднялся сильнейший ветер.

- Оденусь потеплей.

- Нет, побудь здесь еще немного, хочу прочесть тебе одно стихотворение.

- В тревоге бежит она в кабинет барышни Фермины и возвращается с томиком in-quarto[14] в прелестном кожаном переплете.

- От этого Альфонса де Ламартина я, право же, с ума схожу : ты знаешь «Le papillon»?[15]

- Нет.

- Погоди, сейчас прочту.

- Марита, ты же знаешь, дочурка, я не очень силен во французском.

- Ничего : я сразу же переведу.

Хозяйка Небесного Поместья декламирует неспешно, с той же изысканной старательностью, с коей читает стихи барышня Фермина:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Стилист
Стилист

Владимир Соловьев, человек, в которого когда-то была влюблена Настя Каменская, ныне преуспевающий переводчик и глубоко несчастный инвалид. Оперативная ситуация потребовала, чтобы Настя вновь встретилась с ним и начала сложную психологическую игру. Слишком многое связано с коттеджным поселком, где живет Соловьев: похоже, здесь обитает маньяк, убивший девятерых юношей. А тут еще в коттедже Соловьева происходит двойное убийство. Опять маньяк? Или что-то другое? Настя чувствует – разгадка где-то рядом. Но что поможет найти ее? Может быть, стихи старинного японского поэта?..

Александра Борисовна Маринина , Александра Маринина , Василиса Завалинка , Василиса Завалинка , Геннадий Борисович Марченко , Марченко Геннадий Борисович

Детективы / Проза / Незавершенное / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы / Полицейские детективы / Современная проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века