Хуан Дьявол (ЛП)

Ренато властно отдал распоряжения, затем быстро удалился, оставив в замешательстве Баутисту. Голос Айме заставил его очнуться:

– Баутиста, Баутиста! Я уже два часа кричу! Мою лошадь, немедленно!

– Вашу лошадь… вашу лошадь? – пробормотал глубоко удивленный Баутиста. – Сеньора хочет сказать…?

– Хочу сказать, чтобы ты немедленно оседлал мою лошадь; на которую вчера осмелился сесть без моего разрешения. Пусть ее немедленно оседлают. Хочу, чтобы она стояла у веранды, прежде чем Ренато уедет.

– Боже мой, Боже мой. Что стряслось здесь? – пожаловался Баутиста и отправился выполнять полученные приказы.

– Ана, Ана! Беги в комнату доньи Софии и скажи, что я поехала на лошади… поехала проводить мужа, потому что имею полное право ехать за ним.

– А если она спит?

– Разбуди, кричи, устрой скандал, что сможешь. Она не спит, потому что там Ренато.

– Хозяин Ренато? И хозяину Ренато я скажу…? – растерянно удивилась метиска.

– Пусть тебя услышит он, этого я и хочу! Скажи, что я сказала, что поеду вместе с ним и меня не интересует, что могу умереть, потерять сына. Хочу, чтобы все слышали, обсуждали. Стучи сильнее, кричи, поняла? Кричи! Беги же!

Резко вытолкнув ее за дверь, Айме, подхлестываемая яростью, надела юбку поверх платья, зашнуровала ботинки и, схватив хлыст, побежала к веранде. Оглянувшись, словно там был Ренато, она пригрозила:

– Я не оставлю тебя в покое, Ренато Д`Отремон, заставлю тебя страдать!

Не в силах подавить недовольство к Янине, Ренато направился в покои матери. Ренато прошел галерею, прихожую с темной мебелью, едва взглянув на Янину, и нетерпеливо приблизился к роскошной старинной спальне. Словно тень, служанка следовала за ним, затем объяснила:

– Сеньора слушает раннюю мессу за душу хозяина дона Франсиско, ее ежедневно служат в пять часов в Скиту, там наверху. Сеньора очень осторожная и многое делает так.

– Действительно, моя мать очень осторожная, вижу, от тебя тайн у нее нет.

– Я мешаю вам, сеньор Ренато? Знаю, имела несчастье не понравиться вам и попросила сеньору уволить меня, но сеньора не пожелала уволить. Сеньор очень жесток со мной. Он ненавидит меня, словно я виновата в том, что с ним произошло. Я могла бы поклясться, отдать свою кровь, отдать жизнь за…

Печальная, обиженная, уязвленная, отступала Янина, приложив руку к флакону, который был спрятан на груди: дьявольское пойло, которым напрасно искала случай воспользоваться, последнее средство, которое Кýма дала ей. Глаза Ренато загорелись вспышкой свирепой злобы:

– Хватит, хватит! Я устал от тебя. Не могу ни шага сделать в доме, чтобы не столкнуться с тобой. Нет ничего ненавистней назойливой служанки, а ты даже хуже. Когда ты оставишь меня в покое? Когда прекратишь приставать?

– Вы самый неблагодарный мужчина! – взорвалась Янина, теряя все самообладание. – Вы заслуживаете всего, что с вами происходит.

– Что? Что ты сказала?

– То, что сказала! Тем хуже, если вы не понимаете. Все на свете знают, но только не вы. Отпустите меня, дайте выйти! Теперь уже не хотите, чтобы я ушла? Тогда я сама уйду, уйду туда, где вы никогда не увидите меня!

– Ты не уйдешь, пока не договоришь. Заканчивай, говори, скажи все. Выпусти наконец яд, который у тебя внутри, выплюни желчь, которой сочишься. Скажи, что происходит такого, о чем знают все! Говори наконец или…! – В усиленной схватке упал на пол флакон, ревностно охраняемый Яниной у груди, и Ренато захотел знать: – Что это? Что ты там прячешь?

– Отпустите меня, оставьте! Ничего! Лекарство!

– Ложь! Грязное пойло. Уверен, это настойка колдуньи. Только этого тебе не хватало, чтобы завершить все! Я был прав, когда сказал матери. Всегда был прав насчет тебя, как мне показалась с первого же дня. Теперь ты не уйдешь, а вылетишь из этого дома навсегда, и знай, ты обманывала мою бедную мать, но не меня.

– Нет! Вас обманывала только она! – бешено выплюнула Янина. – Она, она, да. Но ей вы простите все, потому что она…

– Боже мой, Боже мой! – с криком ворвалась Ана. Увидев Ренато, она воскликнула, ломая комедию: – Ай, сеньор Ренато! Где сеньора София? Сеньора Айме убьется! Сеньора Айме убьет ребенка!

Ренато резко выпустил запястья Янины и повернулся к туповатой служанке, которая размахивала руками и кричала. Сначала он не понял, напряженный от негодования и злобы, сдерживая порыв ударить ее кулаком. Свободная от удерживающих ее рук Янина воспользовалась этим, чтобы сбежать.

– Ай, сеньор Ренато, не позволяйте ей уезжать! – взывала Ана, притворяясь, что громко плачет. – Она сказала, что поедет вместе с вами на лошади, ее не волнует, что она убьется и потеряет ребенка.

– Что за чушь ты несешь?

– Она как безумная, хозяин. Оделась, надела ботинки, шпоры, юбку и села верхом, приказала Баутисте оседлать ее лошадь, на которую сеньора София не хотела, чтобы та садилась, а теперь… она сказала, что ее не волнует умереть, что никто не обратит внимания, никто, а вы тем более, сеньор. Потому что вы обидели ее. И вы знаете, как будет плохо сеньоре Софии, если та потеряет ребенка. Потому что сеньора София…