Худяков

17 ноября, оставив в Швейцарии жену, Худяков выехал в Петербург и по приезде, по отметив даже паспорта в полиции, немедленно отправился в Москву для сообщения ншутинцам важного известия: за границей создан тайный европейский заговорщический центр, имеющий свою агентуру в виде национальных организаций во многих странах и замышляющий революцию как всеевропейскую акцию. В следственных материалах этот центр назывался Европейский революционный комитет.

Исследователи долгое время считали, что речь шла о Международном товариществе рабочих, созданном К. Марксом. М. М. Клевенскпй, посвятивший особую статью вопросу о Европейском комитете, пришел к выводу, что сведения о реальном факте — I Интернационале, — сообщенные Худяковым, Ишутин, склонный к мистификациям, расцветил собственными фантастическими домыслами и превратил в тайный заговорщический центр. Однако донесения Трофимова показывают, что то, что Клевенскпй считал ишутпнекой мистификацией, исходило от самого Худякова. Не доверять Трофимову в данном случае нет никаких оснований: он не был знаком со следственным делом и не знал «домыслов» Ишутина и других, которые давали показания о Европейском комитете, а между тем рассказал почти то же самое, что и они.

В одной из первых записей, излагающих разговоры с Худяковым, Трофимов отметил, что Худяков «Петербург считает отделением Европейского революционного комитета»^{165}. Затем в «Дополнении», обобщающем и уточняющем ряд бесед с Худяковым, он сообщал: «Худяков ездил за границу к Герцену и виделся там с членами Европейского комитета. У него найдены при обыске фотографические карточки членов революционного комитета. Но ни одного пе выдал»^{166}. К сожалению, все так называемые вещественные доказательства, принадлежавшие главным участникам каракозовского процесса, переданные в Петербургскую управу благочиния, безвозвратно погибли при пожаре. Поэтому нет возможности проверить, кто был изображен па фотографиях, изъятых у Худякова.

Заметим, что непосредственно за сообщением о Европейском комитете в донесении Трофимова следует высказывание Худякова о неизбежности повторения покушения на Александра II. О том, что это пе случайное соседство двух обособленных фактов, может свидетельствовать другое донесение Трофимова, писавшееся через год. В нем сообщается о разговоре с Худяковым по поводу покушения А. И. Березовского на Александра II. Осведомитель пишет: «Березовский, как уверяет Худяков, действовал не лично от себя, а в целях Парижского революционного комитета. Эти комитеты во всех европейских государствах очень сильны; в России же, по мнению Худякова, которое он высказывает с большою уверенностью, как подавленные в самом начале, в настоящее время по существуют, да и составление их пе только бесполезно, но даже вредно… Доказательством тому представил случайное открытие заговорщиков 4 апреля»^{167}. Здесь важно не то, насколько справедливо мнение Худякова о покушении Березовского, но его уверенность в том, что Березовский стрелял по заданию одного из комитетов, представлявшего собой ответвление Европейского революционного комитета.

Характерно, что Худяков, говоря о революции как об общеевропейском акте, тоже исходил из представления о существовании международного центра. «Если в Петербурге вспыхнет революция, — утверждает Худяков, — то ни один государь в Европе пе усидит па троне. Варшава отделится; Познань и Галиция тоже, это поведет за собой революцию в Австрии и Пруссии; другие державы не отстанут, все это так подготовляется»^{168}.

Таким образом, мы видим, что известие о Европейском революционном комитете как общеевропейском центре, объединяющем национальные комитеты и ставящем своей целью насильственные перевороты вплоть до цареубийства, шло от Худякова. Не исключена, конечно, возможность, что Ишутин приукрасил это сообщение домыслами о «гремучей ртути» и «орсиниевских» бомбах, которые якобы Европейский комитет рассылал по национальным комитетам.

Но такое представление о Европейском революционном комитете никак не вяжется с I Интернационалом. К тому же, когда Худяков приехал в Женеву, никто из русских не входил в Женевскую секцию Ипторнациопала, организованную на рубеже 1864–1865 годов и нет никаких указаний на то, что кто-либо из политических эмигрантов был с нею как-то связан. Женевская секция существовала вполне легально и не была тайной организацией заговорщического типа. Тот факт, что Худяков имел фотографии членов Европейского революционного комитета, но никого из них не выдал, также свидетельствует о том, что речь не могла идти о Женевской секции.

Под Европейским революционным комитетом подразумевался не I Интернационал, а, «Интернациональное братство» М. А. Бакунина, проект создания которого он разрабатывал еще с конца 1863 года.