Худловары

«Нуль-Т: Дивов – ни трезвый, ни пьяный – при сем эпохальном событии не присутствовал, он находился двумя этажами выше. Это раз. АА били не только СЛ и Воха. Ему ещё от кое-кого перепало (фамилий не называю, ибо битье хама дело сугубо личное, я бы сказал, интимное). Это два».

Увы, мне придётся опровергнуть и этот уважаемый прибор с четырёхкратным преувеличением. Лукьяненко меня не бил и, видимо, даже не собирался. Уронив мой бокал, он повернулся в другую сторону и начал «собирать толпу», издавая настоящий плач Ярославны.

Ютанов тут же предложил ему: не надо здесь шуметь, назначьте место, время и спокойно, один на один… Но Лука этим не заинтересовался. Он хотел поиметь аудиторию, как тот евангелист. И продолжал громко вести торговлю: «Если он ещё раз тут появится!… Если мы ему сейчас не набьём морду!… То я больше сюда никогда!… И с вами больше никогда!…» Вокруг собралась куча пьяных, поддерживающих решения партии.

Дальше все было ещё прозаичнее, чем описывают свидетели с других этажей. Мы с Митькой направились вниз, поскольку организаторы натурально попросили меня уйти. Когда мы уже подходили к выходу, сзади накатила толпа. Меня кто-то схватил с одной стороны, а кто-то ещё потянулся к моему лицу и сорвал очки. Первая мысль была: «Ага, щас опять будут кидаться богемским стеклом! Прошлый раз не попали в глаза, теперь решили очки снять сначала…»

Поскольку налетели сзади, не знаю даже, был ли то Воха или какая-то менее крупная вошка, не получившая премию (говорят, не получившие больше всего психуют после таких награждений). Когда я обернулся, организаторы уже оттаскивали двух-трёх особо буйных психиаторов.

Лукьяненко продолжал бегать в задних рядах, подначивая толпу, но особого эффекта не добился. Ко мне сунулась ещё пара пьяных, но уже без рук. Они просто выкрикивали что-то типа: «Я вам как бывший журналист говорю, что Мэри Шелли – не настоящий журналист!»

Потом подошёл палеонтолог Еськов. И вот тут я первый раз за весь вечер удивился, подумав: «Неужто человек, знающий определение дизъюнкции, тоже собирается кидаться в меня богемским стеклом?» Но Еськов просто пожал мне руку и ушёл. Не знаю, что он имел в виду.

«Нуль-Т: Один из присутствующих сказал мне, что Лёха занимается боксом и сейчас будет хорошая драка (позже на улице Андреев объяснил, что не хотел подставлять организаторов конгресса, вырубая известных литераторов в Доме композиторов). К счастью, организаторы в конце концов смогли утихомирить пьяных Лукьяненко и Васильева, которые к тому моменту выглядели как полные эпилептики».

Насчёт бокса – это конечно же намёк на старую шутку, которую знают все, кто читал мой рассказ «Как перестать программировать и начать жить». Ну, та самая история, где знакомый немецкий журналист ляпнул про «русского боксёра-убийцу» и тем самым изменил ход намечавшейся заварушки. Мораль простая: квалификация пишущего человека определяется силой его слов, а не длиной рук или размерами живота.

Поэтому я вполне готов поверить, что скорее уж Васильев – боксёр. А у Лукьяненко наверняка есть чёрный пояс по баскетболу. По крайней мере, мне они ясно показали, что их основные способности далеки от русского языка.

Я, правда, не часто видел, чтобы боксёры и психиаторы нападали на одного клиента всей кодлой. Но тут уж флаг в руки знатокам: я не в курсе современных тенденций в этих видах спорта. С боксом завязал больше десяти лет назад, ещё в универе. На момент «Странника» я занимался в другой секции, где мне сразу сказали: «Ты только помни, мы тут не драться учим, а наоборот».

В данном случае вполне обошлось без айкидо. Достаточно было представить себе, что я нахожусь в самолёте «Аэрофлота» с пьяным пилотом за рулём. После этого сразу стало легко и спокойно, потому что на самом деле я находился не там, а всего лишь в Доме композиторов. А вокруг – просто нервные вундеркинды из провинций, чьи руки безостановочно тянутся к прекрасному после переезда в столицу. Вполне естественно, что у них выработались какие-то цеховые правила, которые любой незнающий человек может случайно нарушить: