Худловары

– Уже написал…

– Ах, так вы бедный журналист!

– Богатый журналист…

– Ах, так вы подсели на деньги!

– И готов всех остальных подсадить на деньги…

– Ах, вы только о деньгах и думаете, что же вы нам голову морочите!

На крики из зала «Дайте же ему высказаться, не перебивайте!» Толстая отвечала, что в школе её тоже выгоняли из класса за разговоры. По залу опять забродил призрак школьного сортира.

В конце концов графиня снова выдала своё козырное «Вы глумитесь над мёртвыми, которых вы подсадили на наркотики!» Баян ответил, что в этой стране значительно больше народу умирает от алкоголя, который она защищает.

Поняв, что аргументы исчерпаны, Толстая крикнула «Вы мне отвратительны!» и пустила в ход самый могучий приём великого русского языка. Она закатала рукав и показала нам хуй. Здоровый такой, сантиметров сорок. С пальчиками на конце.

Публика, состоящая из ценителей русской литературы, разразилась продолжительными аплодисментами. К сожалению, кинологи со специально обученными операторами к тому времени свалили; они обычно так себя ведут – слегка обнюхают начало мероприятия, и тю-тю. Поэтому никто не снял Толстую с её большим прибором.

Но обратно к дискуссии. Увидав этот хуй локтевой лекарственный, я сразу спросил графиню, кому он адресован. В тайной надежде, что только Ширянову. В конце концов, я всегда был против наркотиков. И в школе учился на пятёрки. И переводил старушек через улицу, даже если старушка попадалась ёбнутая. Короче, я думал, что я тут выступаю против наркоты, а вовсе не как Баян.

Но Толстая ответила конкретно – это вам обоим адресовано, мудаки вы и демагоги и земляные червяки с георгинами в мозгах. При этом она стояла прямо надо мной и казалось, вот-вот хватит меня по башке початой бутылкой водки.

К счастью, в этот миг у ней началась никотиновая ломка. Графиня схватила свои никотиновые палочки и вылетела (хотел написать «…в окно» – увы, это была бы высокая литература, а я просто бедный журналист).

Вернувшись, Толстая снова включилась в дискуссию и сообщила, что «искусство – вне нравственности». Это полностью противоречило всем её предыдущим обвинениям в адрес Ширянова. Однако такие логические тонкости никто уже не отмечал. Филология, йопт.

Но я лично все же расстроился малость от такого удара большим женский хуем в нос и тяжёлой женской логикой в лоб. Получилось, что хоть ты борись с наркотой, хоть не борись, а все равно великие писательши земли русской покажут тебе письменный прибор, если ты посягнул на святое – на бутылку. Потому что Лев Толстой, как известно, с утра выпивал стакан водки и только после шёл косить. А без этого не косил и не вставал даже. Без этого у нас и литературы никакой не было бы. И нас самих бы не было, и вас. И леса бы не было, и партизан, и фашистов. Вообще ничего бы не было. Кроме кинологов со специально обученными операторами, но это от лукавого.

В общем, не знаю, как моя пропаганда трезвости среди графьёв подействовала, но ихняя пропаганда бухла меня задела. Тем более что там ещё выступил великий русский писатель Житинский и прямо сказал, что на непьющего человека у нас смотрят как на пидора. То есть меня чисто взяли на «слабо».

Но я недаром Телец по гороскопу. Мы, Тельцы, очень упорные. После дискуссии я как бы пошёл квасить с писателем Житинским и под это дело утащил у него первый номер журнала фантастики «Полдень XXI век». Именно первый – когда я его выхватил прямо из машины, делающей обрезание, краска осталась у меня на руках, да и сами-то руки мне едва не отрезали. Но великий русский писатель Горчев меня сразу успокоил и сказал, что так и должно быть – журнал по жизни не должен пачкаться, но этот номер ещё не высох, и если уж я захотел самый первый, то получай весь кайф в одну вену. И ещё Горчев сказал, что лучше его не открывать, а то развалится нахрен вообще. Первый же.

Но я опять был хитрее. Я пошёл в «Макдоналдс», купил дозу «бигмака», воткнул куда надо и стал читать журнал не открывая – под «бигмаком» и не такое возможно. Журнал оказался ничего себе, особенно великий русский киберпанк Тюрин. Но вот статью человека по имени Сергей Соловьёв не стоило в этот журнал вставлять. Когда статья называется «Малый информационный апокалипсис» и начинается с огромного непереведённого абзаца на французском, любому дураку ясно – кроме выебонов, в ней ничего нет. Даже в книжках великого графа Толстого французские страницы переводят на русский. Хотя графу Толстому мы могли бы позволить любые выебоны, потому что он, когда втыкал с утра стакан водки, мог накосить центнеров пятьсот за день.

Но детей он все равно не любил, как с ним не бились. Я в этом уверен теперь на все сто покемонов, за которых и предлагаю поднять наши булочки с маком, ибо на этом мой тост заканчивается. Ну, разве добавить ещё, что у зарубежных женщин-писателей случаются те же проблемы. Учёные тактично называют это «конфликтом поколений»: