Художественные музеи Бельгии

Музей обладает превосходным собранием из семнадцати картин Якоба Иорданса, другого замечательного представителя фламандской школы XVII века. В интерпретации Иорданса персонажи античных легенд приобретают не только чисто фламандский, но и плебейский характер. Художник видит героев античных сказаний живыми, обычными людьми. В европейском искусстве XVII века подобное толкование античности, ее дегероизация, деидеализация встречаются нередко, но никогда не доводятся до такой приземленности, как у Иорданса. На картине «Мелеагр и Аталанта» мы видим группу охотников, спорящих о том, кому должна достаться награда за убийство калидонского вепря. Голову зверя захватила и крепко прижимает к себе быстроногая охотница Аталанта, но к ней тянутся также руки и других, принимавших участие в охоте, а обиженный Мелеагр даже схватился за нож. Но вряд ли кто из мужчин сможет справиться с этой здоровой и умеющей постоять за себя молодкой. Раскрасневшаяся от гнева, недобро и с вызовом она смотрит на героя Мелеагра. Не случайно, с чувством легкого юмора трактуя всю сцену, Иорданс сопоставляет их крепкие мускулистые плечи и руки, словно оценивая и соразмеряя физическую силу обоих.

Самой популярной картиной Иорданса в Бельгии является «Семейный концерт» 1638 года. Наверху над столом в резной раме дана фламандская пословица: «Как поют старики, так свистят молодые». У накрытого стола расположилась семья, отмечая по традиции праздник трех волхвов. Трапеза начинается пением стариков, им аккомпанируют представители младших поколений, Ласковый юмор не покидает и здесь художника, который искренне чтит семейные праздники и семейные сборища. Выразительно правдивы и чуть комичны образы поющих стариков. Словно слышится тонкий дребезжащий голосок робкого доброго старика и более резкий, уверенный его бойкой супруги. В центре за столом сидит молодая женщина с ребенком на руках, дочь Иорданса Елизавета, сияющей красотой и жизнерадостностью своей соперничающая с Еленой Фоурмен. Великолепно написанные детали — натюрморт, плетеное кресло, скатерть, одежды, свет, скользящий по лицам, — усиливают ощущение покоя этого мирного, устоявшегося бытия.

Я. Иорданс. Семейный концерт. 1638.

Десяти работ Антона ван Дейка (1599–1641) в музее оказывается достаточным, чтобы представить себе особенность дарования этого блестящего художника. Талант ван Дейка разительным образом отличается от его знаменитых современников Рубенса и Иорданса. Он был более впечатлителен и чуток к малейшим нюансам духовно-эмоциональной жизни человека, его влекли к себе утонченность интеллекта, благородство чувств и изящество манер. Он чуждался искренности простых, естественных проявлений человеческой натуры, опасаясь всего низменного и вульгарного. Ван Дейк, несомненно, уступает своим товарищам в реализме мироощущения, в умении выразить искренность и силу чувств, зато превосходит их более тонким и сложным анализом человеческого характера. Поэтому он остался в веках гениальным портретистом, а не мастером композиционных сцен. В его «Оплакивании Христа» есть великолепное знание, мастерство, легкость и подвижная выразительность кисти, но отсутствуют необходимая для композиции концентрация, главный акцент. Простертое тело Христа выразительно, но от него отвлекает патетический жест богоматери, а еще более — Иоанн Креститель, показывающий рану на его руке двум ангелам. Миловидное лицо Иоанна, обрамленное каштановыми кудрями, так же как золотистая голова ангела слишком красивы. Их страдания лишены глубины. Художник словно боится причинить боль и эгоистически щадит себя и зрителя. Человеческие переживания воспринимаются им скорее эстетически, нежели эмоционально. Отсюда проистекает чрезмерная забота о деталях, красиво оформляющих композицию. Так, например, ткань слишком эффектно падает с крыла ангела, затем обвивает его руку и снова скользит с кисти. Часто художник обращается к несколько демонстративным, «говорящим» жестам.

В портретах этого нет совершенно. Поразительное, отточенное мастерство и ясность портретного образа покоряют, завораживают сразу, при первом же взгляде. Погрудный портрет художника Мартина Пепейна лишен какой бы то ни было парадности. Жест руки глубоко индивидуален. Взгляд умных глаз добр и спокоен. Доброжелательность, обаяние, веселость Пепейна ван Дейк видит так же остро, как его чувство достоинства. Не скрывая возраста (модели было 58 лет), он стремится обнаружить ту простоту и мягкость нрава, а также жизнелюбие и жизненную энергию, которые, по всей видимости, казались ему наиболее привлекательными качествами старого друга Рубенса.