Художник Её Высочества

Степан развел руки в немом объяснении, прошу мол прощения — задумался и, перешагнув через желто-красную ленту ограждения на противоположной стороне, встал у дороги, пропуская машины. За дорогой — смотровая площадка университета с лотошными рядами, где он первый раз увидел Абигель, и где ожидал её сейчас, спустя время, за которое и произошли их злополучные приключения.

Конец рабочего дня, люди поехали с работы, машины шли сплошным потоком. К переходу подошла старушка вся в розовом и с таким же пуделем.

— А-а!!! — выстрелом ударил в уши безумный крик. — А!!! А-а-а!!! Помогите!!!

Пудель заскулил, завертелся на поводке. Там, где рабочие занимались ремонтными работами, где сняли ограждение, прошла детсадовская колонная с габаритной воспитательницей во главе и еще одной, по-видимому, помощницей, на глазах у Степана рухнувшей на асфальт в обмороке. Еще не понимая, что произошло, но понимая, что произошло страшное, уже побежал к ним. Детская колонна остановилась, голова её и середина смешались, детишки, жалко улыбаясь, оглядывали то лежащую фигуру, то воспитательницу, зашедшуюся в бритвенно-режущем крике.

— Помогите!!! Помогите!!! — протягивая руки поочереди к подбегающему Степану, к детям, в небеса.

Её парализовало ужасом, она не могла сдвинуться с места и только кричала голосом, от которого волосы на голове шевелились. От машины мчались рабочие, бросив инструментарии на землю. Степан, наконец, понял. В конце колонны стояла девочка, смотрела то на свою руку, то в колодец у её ног. И, вот-вот заплачет, пропищала:

— Дяденька, а Петя в колодец…

Упал на колено и только глянул вниз, стало ясно: решают секунды. На дне колодца мелодично булькал поток, уходя по трубе в сторону реки. Вскинулся на ноги и с нечеловеческой скоростью бросился к переходу. Бежал без дыхания, в застывшем сознании пульсировало только одно: успеть!

Зеленый человечек погас, показывая, что переход через улицу закончен, зажегся желтый, колонна взвыла моторами, готовая броситься вперед, первые, самые нетерпеливые уже поползли, когда Степан подбегал к переходу. С визгом от него бросился перепуганный пудель, чуть не сдернув с ног хозяйку.

«Где он?!» — крутя головой. Вперед рванула пиццевозка, не останавливаясь, скакнул на капот, сделав на нём вмятину. Спрыгивая, в полёте увидел на проезжей части у бордюра противоположной стороны крышку второго люка. На него почти наехал серебристый «Мерседес». Проскочил предпоследнюю машину, которая, завизжав тормозами, клюнула носом, и с перекошенным лицом бросился к «Мерседесу». Водитель повернул голову к бегущему и машинально тоже ударил по тормозам. Автомобиль встал прямо над канализационным люком.

— Уезжай! Уезжай! — кричал, ударяя ладонями в стекло перед водителем.

Тот в страхе отпрянул назад, ничего не понимая. Степан метнулся к двери, дернул ручку, зверским усилием вышвырнул водителя, плюхнулся на сиденье, включил какую-то скорость, мотор взвыл, автомобиль кинуло вперед, он еще катился, заглохший, а Степан уже бежал обратно к люку.

На улице творилась паника. Крайние к бабушке с пуделем ряды машин уже неслись. В середине автомобили ползли, люди оглядывались, не понимая, что происходит. Задние нетерпеливые, устроили сигналами какофонию. На асфальте лежал обалдевший мужчина, схватившись за колено. Из пиццевозки выскочил с красным лицом и ртом, открытым для брани, жилистый мужик, но не заругался, не закричал, а в ту же секунду понял, что творится что-то неладное.

Шлепнулся на колени, зашарил глазами по люку. По краям узкие пазики для крюка. Пальцы в них, но еле пролезают. С воем боли: «Сука-а-а-а-а!», только кончиками пальцев дёрнул вверх. Хрустнул ноготь. Пошел только один край и поднялся на несколько сантиметров. Жилистый мужик уже подбегал и Степан взвыл: «Помоги же!» Тот наклонился, втиснул пальцы снизу в образовавшуюся щель, еще больше помог поднять, поглядывая круглыми глазами. Степан перехватился поудобнее, выдернул крышку, выбросил на дорогу. Крышка покатилась и, отброшенная машиной на скорости, глухо загремев чугуном, ускакала в кусты. Несколько секунд понадобилось, чтобы слететь вниз. Воняло мочой, фекалиями. Прыгнул в поток. Он доходил до середины бедер.

— Неужели не успел? — прохрипел сквозь зубы, нагнувшись и опустив руки в мерзкую жижу.

Ждал, стиснув челюсти.

— Ну? Ну же?! Ну давай, давай, давай!

Кровь лупила в висках, оглушая. В руки мягко так, как всегда в воде, надавило. Это был ребенок. Выдернул мальчика из воды и на мгновение вгляделся. Рубашечка в коричневых пятнах, голова с заведенными глазами. Большая тряпичная кукла. Мертвая природа.

Сматерившись, полез вверх, рывком перебирая руку, другой прижимая к себе мальчика. В светлом круге люка над ним склонились головы. Еще немного. Сразу несколько рук выхватили его страшную ношу. Вылез, задыхаясь от напряжения, просипел:

— Минуты три только… искусственное дыхание… спасайте…

А за ним колотилась жизнь. Какая-то женщина властно крикнула:

— Прочь! Я доктор!